а если бы заинтересовались, то в настоящее время не имеют достаточных средств, чтобы купить всю выставку целиком. С церквями она контакта не имеет и мне советовала в этом вопросе быть чрезвычайно осторожным, т. е. это может поднять волну общественного мнения не в желательную для нас сторону. Во всяком случае я еще не считаю для себя этот вопрос окончательным и думаю им заняться, если успею, так как твердо решил 14 мая отсюда выехать во чтобы то ни стало.

Миссия Розеншейна

Миссия Розеншейна стала закономерным результатом коммерческих заигрываний Грабаря и Анисимова с «Антиквариатом» в условия острого валютного кризиса в СССР. Жаль, что им не суждено было прочитать письмо Розеншейна из Нью-Йорка. Неудивительно, что «мисс Кларк» изменилась в лице, узнав, что советское правительство собирается продать выставку в США. Амторг и Американский Русский институт, как в свое время «Аркос» и Британский комитет, заверяли в газетных публикациях, интервью и переписке с музеями, что иконы не для продажи. Кроме того, как и Британский комитет в Лондоне, Американский Русский институт, как следует из письма Розеншейна, получил таможенные льготы. Иконы были ввезены в США как некоммерческий груз. Обстановка вокруг выставки в США и так была накалена антисоветскими протестами, теперь же дело могло обернуться настоящим скандалом и дискредитацией Американского Русского института и музеев, которые приняли выставку.

Есть основания полагать, что попытка продать выставку в США не являлась заранее спланированной акцией. Видимо, это была авантюра нового председателя «Антиквариата» Николая Ильина. Именно он, согласно письму Розеншейна, дал указание о продаже. Как следует из письма Розеншейна, в дело был посвящен и член коллегии НКВТ Мессинг. Миссия Розеншейна изначально не касалась икон, а состояла в том, чтобы найти покупателей на шедевры западноевропейского искусства и Синайский кодекс. Ильин просто добавил к этому заданию поиск покупателей на иконную выставку, видимо потому, что она в то время находилась в Нью-Йорке, ожидая отправки домой. Архивные документы свидетельствуют, что и раньше Ильин «торговал» шедевры, на продажу которых у него не было разрешения руководства страны41. Он был уверен, и не без веских оснований, в том, что если ему удастся выторговать хорошую цену, то разрешение на продажу он обязательно получит. Так, весной 1930 года Ильин пытался продать через известного антиквара Джозефа Дювина «Портрет папы Иннокентия Х», считавшийся в то время работой испанского художника XVII века Диего Веласкеса42. На продажу этой картины у Ильина не было разрешения высшего руководства. Сделка с Дювином сорвалась, и Ильину пришлось оправдываться за авантюризм. Вот что писал он в свою защиту, когда его призвали к ответу (сохранена орфография автора):

Меня могут спросить, ну а что было бы, если бы случилось несчастье и Дювин, поймав меня на слове, решил бы все-таки купить этого неразрешенного Наркомпросом к продаже папу? Я отвечаю: если бы папа Инокентий был продан за миллион (рублей. – Е. О.) (даже за 700–800 тысяч), мы получили бы совершенно новый факт, опираясь на который мы могли бы резко повысить все наши цены по крупным продажам… Поэтому, я думаю, что в случае продажи папы, я как нибудь убедил бы Наркомпрос упаковать этогу папу и положить в карман чек Дювина на 100 тысяч фунтов.

Ильин не ошибся. Эта картина была продана в том же 1930 году Меллону, хотя и не через Дювина.

Архивные документы безоговорочно доказывают, что попытка продать выставку после закрытия показа в США предпринималась, но миссия Розеншейна провалилась. Продать выставку не удалось. От выставки пострадали собрания провинциальных музеев, но не потому, что их иконы были проданы за рубежом, а потому что после возвращения в СССР их отдали советским музеям поглавнее. Так, Третьяковская галерея после выставки через Русский музей и ЦГРМ, кроме своих собственных, получила еще более двадцати икон, которые были выданы на выставку из Вологодского, Новгородского, Владимирского, Тверского музеев и Троице-Сергиевой лавры, а также из Исторического музея и ЦГРМ. В их числе были такие шедевры, как «Распятие» работы Дионисия из Троицкого собора Павло-Обнорского монастыря, которое до выставки находилось в Вологодском музее, икона Симона Ушакова «Успение Богоматери» из иконостаса церкви Успения во Флорищевой пустыни, икона «Св. князь Георгий Всеволодич» (верхняя доска раки) из Успенского собора во Владимире, принадлежавшая Владимирскому музею, и др. (прилож. 2).

Львиная доля наследства первой советской зарубежной иконной выставки досталась Русскому музею (прилож. 2). Именно в адрес этого музея из Нью-Йорка поступила основная часть экспонатов выставки. Исследование Н. В. Пивоваровой свидетельствует, что Русский музей с разрешения Музейного отдела Наркомпроса, кроме своих восьми икон, оставил в своем собрании еще 81 икону, которые были выданы на выставку из других мест. Позже, в 1965 году, одну из своих уже заинвентаризированных икон («Богоматерь Казанская» работы Симона Ушакова), которая побывала на заграничной выставке, Русский музей отдал в Эрмитаж. Среди произведений, доставшихся Русскому музею, были древние иконы «Св. Николай Чудотворец» из Свято-Духова монастыря в Новгороде, «Богоматерь Владимирская» из Антониева монастыря, отданные на выставку из Новгородского музея, без малого два десятка икон, принадлежавших Историческому музею, в том числе икона XIII века «Свв. Иоанн Лествичник, Георгий и Власий», древние иконы из собрания Вологодского и Ярославского музеев, иконы, переданные на выставку из ЦГРМ, и многое другое. С выставки Русскому музею также достались и все шесть фресок. Благодаря невозвращению икон в провинциальные музеи Русский музей в значительной степени заполнил лакуны в своей экспозиции древнерусской живописи. Взамен древних икон Русский музей предлагал провинциальным музеям произведения искусства современных авторов.

Приведенные в этой книге архивные материалы позволяют сказать, что во время показа выставки в Европе и США ничего не было продано. Кроме того, Розеншейн в своих донесениях в Москву утверждал, что и после закрытия американского турне в Нью-Йорке он ничего не смог продать. Все ли экспонаты выставки вернулись в СССР?

Документы Русского музея подтверждают возвращение двух партий выставочных экспонатов из Нью-Йорка в Ленинград. Первая досрочная партия, 26 икон и фрески, поступила в Русский музей в сентябре 1931 года. В марте 1933 года Русский музей принял на хранение вторую партию из Нью-Йорка – 103 экспоната выставки. Таким образом, документально подтверждено возвращение в СССР 129 иконных экспонатов и шести фресок. Остается еще 22 иконы. Некоторые иконы с выставки, которые сейчас находятся в Русском музее, поступили туда не напрямую из Нью-Йорка, а через «Антиквариат». Следовательно, были и партии икон, которые пришли из Нью-Йорка в адрес торговой конторы