— За российско-китайскую дружбу! — И три глиняные пиалки негромко брякнули друг о друга.

Эти трое уже бывали в рискованных делах. Не так давно и не так далеко отсюда (и вместе с тем в непредставимо далеком пространстве и времени), в южном портовом мегаполисе, они возвращали к власти президента страны. Вокруг горящего небоскреба трещали автоматы, в ночном небе ревели американские штурмовики… Они еще не стали настоящей командой, но сейчас почему-то казалось, что стали. И что Андрей не Наблюдатель, настороженно оценивающий действия Мастера, а любимый и преданный ученик — такой же, как Чен (тоже капитан, правда, Китайской народной армии). Но, положа руку на сердце, что было ближе к правде?» Вопрос… Пожалуй, все-таки то, что я Наблюдатель. Пока это так «. Но не только об этом подумал Андрей. Там, в азиатском городе, их ведь было не трое. Четверо. С ними действовала Патриция, та самая Крыса, из-за которой (отчасти) капитан Шинкарев и полез в эту черную дыру.

— Когда поешь, зайди ко мне, — сказал Мастер Андрею и поднялся.

Андрей решил спросить Чена:

— Ты видел Крысу?

— Здесь нет крыс.

Узкоглазое лицо, освещенное тусклым светом масляной лампы, было бесстрастно. Казалось, мысли Чена где-то далеко.

— Ты знаешь, о ком я говорю, — сказал Шинкарев.

— Знаю.

— И что?

— Ничего.

— Это Ши-фу приказал молчать о Патриции?

— Он ждет тебя, — напомнил Чен. — Лучше не думай о ней, пока ты здесь. Я знаю, о чем говорю.

Судя по виду и голосу Чена, так оно и было. Ни Мастер, ни Чен не желали зла Андрею — это было бы просто нефункционально. Поэтому Андрей решил закончить разговор миром. Выпив по последней с Ченом, он тоже встал и направился в кормовое помещение. Внутри стояла тишина, Мастер читал письмо, написанное круглой, причудливо изгибающейся вязью на тонкой желтовато-белой коже.

— Рассказывай, — приказал он, положив письмо.

— Кто там был? — спросил Шинкарев, закончив краткий отчет.

— Джунгары.

— Не знаю таких.

— Считай их калмыками. Этих ты знаешь?

— Этих знаю. А почему они прятались?

— Потому что это не их страна. Урянхай, или Тува, из которой мы уходим, подчиняется монгольским Алтын-ханам. Хакассия, куда сейчас плывем, — страна енисейских кыргызов.

Андрею пришла в голову неожиданная мысль:

— А почему мы вообще с ними встретились? С джунгарами.

— Что ты имеешь в виду?

— Но ведь мы сюда случайно попали. Тувинцы напали на кочевье, мы пошли в поход, потом поплыли. Или вы и набег сами устроили?

— Если бы не было меня, джунгары встретились бы с Ченом, — сказал Мастер.

— Понятно. И чего хотят джунгары?

— Хотят знать о горных проходах в Западных Саянах.

» Так вот та сила, для которой мы разведывали перевал! Но почему перевал разведывал китаец?«

— А китайцы чего хотят? — спросил Шинкарев.

— А МНЕ ПЛЕВАТЬ НА ТО, ЧЕГО ХОТЯТ КИТАЙЦЫ! — отрезал господин Ли Ван Вэй.

— То есть… как это? — изумился Андрей.

— Имеет значение то, чего хочет Его величество Император, коим в данный момент является представитель Маньчжурской династии Цинь. Русские его называют Богдыхан.

» Что называется, «Почувствуйте разницу!»«.

— Ну и чего хочет этот самый… Богдыхан?

— Выполнить историческую миссию Китая — объединить под своим началом всю Азию.

— Только-то! — присвистнул Андрей. — А как же мы, русские? Нас-то этот ваш Богдыхан собирается спрашивать?

— Живите в Сибири, раз уж пришли. Сибирь — это» Ло-ча «, » Голодная земля «, по-китайски, и воевать за нее Поднебесная не будет. Как сказано:

Имперские мужи, познавшие законы Дао,

Не учинят войны, чтобы добиться послушанья

.

— …другое дело южные страны — Монголия, Джунгария, Уйгурия, Бурятия, Тува. В общем, в этой части мира должны остаться только Россия и Китай. Такова цель — ив семнадцатом веке, в двадцать первом, и в любом другом. На нее мы и работаем.

» Сначала Россия и Китай, потом только Китай?«

— А джунгары, кыргызы, монголы? Они-то как?

— Все это лишь фигуры в шахматной партии. Они сыграют друг против друга, расчищая дорогу главному игроку — Китаю. Ну и России отчасти. Хочешь чаю?

— Да, Ши-фу.

Китаец достал чайник, стаканчики, разлил ароматный зеленый чай.

— Как писал ученый пятнадцатого века Лу Тун:» За чаем соприкасаешься с сердцем собеседника, а пить чай с неподходящим человеком — все равно что поливать бурьян сталактитовой капелью «. Капли, падающие из сталактитов, — молоко Земли. Самая ценная вода, которая только есть на Земле. Видишь — вода связана с землей. И так во всем.

— Когда они должны сыграть друг против друга? — спросил Андрей, занятый своими мыслями.

— Через год. Через сто лет, через триста лет. Когда угодно. Главное — не дать степнякам объединиться, хотя бы временно. Если это произойдет, если появится новый Чингисхан — Китай в который раз отбросят за Янцзы, а Россию выкинут из Сибири за Урал, а то и за Волгу.

» Чин! — Чин! — Чингисхан!«— закрутился в голове прилипчивый немецкий мотивчик.

Андрей поднял стаканчик, пригубил горьковатый чай.

— Со стратегией ясно —» За Волгой для нас земли нет!«А тактика?

— Главное сейчас — выиграть время, растянуть ситуацию. Не дать кыргызам выбить русских с Енисея, не дать русским быстро продвинуться в хакасские степи. Дать время ослабнуть Монголии, там стоит многолетняя засуха. Позволить усилиться Джунгарии, а главное — поставить туда нужного Китаю хана.

— Есть и такой?

В тепле и уюте Андрей вдруг почувствовал сильную усталость — засыпающее сознание сдвинулось, явно теряя нить разговора. А китаец меж тем продолжал объяснения:

— Есть у них один мальчик — принц, наследник престола. Зовут его Цэван Рабдан. В письме, которое ты только что привез, в обмен на сведения о саянских перевалах джунгары дали согласие на поездку принца Цэвана в Китай. Там я с ним побеседую.

— А потом?

— Суп с котом. Ты знаешь, китайская кухня признает любые продукты, но это… Что, русские и правда варят такой суп?

— Да нет, просто так говорят. — Андрей зевнул.

— В каком случае русские так говорят?

— Когда не стоит объяснять дальше.

— И правда не стоит. Спать будешь на палубе. Чен даст тебе одеяло потеплее.