Бонапарт назначил губернатором Смоленска генерала Луи Бараге-Дильера. До войны он несколько лет прожил в России и неплохо изъяснялся по-русски. Генералу был вручен циркуляр с указанием подробных примет дерзкого налетчика – вожака партизан Дениса Давыдова. Циркуляр этот кончался грозным приказом самого императора: «При задержании – расстрелять на месте».

От захваченного в плен офицера Давыдов узнал, что Бараге-Дильер собрал конные команды и образовал из них могучий отряд в две тысячи сабель при восьми офицерах и одном штаб-офицере. Французам был дан строжайший приказ: «Очистить от партизан все пространство между Вязьмою и Гжатью. А их начальника, подполковника Дениса Давыдова, живого или мертвого, доставить в Вязьму».

За голову отчаянного храбреца было назначено крупное вознаграждение.

Противник сразу же приступил к «очистительной миссии». Вызнав норов врага, Давыдов стал избегать с ним прямых встреч. Он поставил перед отрядом цель – разбить карателей по частям.

С того дня партизаны стали действовать еще более взвешенно и осторожно: со столбовой Смоленской дороги они немедля свернули в леса. Казаки продолжали громить по ночам шайки мародеров и крушить транспорты наполеоновской армии.

«...Казаки то и дело рыщут на наших флангах, – доносил Бараге-Дильер в главный штаб. – Разъезд, состоявший из 150 гвардейских драгун под командой майора, попал в засаду казаков между Московской и Калужской дорогами...»

«Будьте начеку!.. Казаки орудуют на Смоленской дороге, – сообщал начальник генерального штаба великой армии Бертье маршалам Мюрату и Бессьеру. – В числе 30 человек они напали на подвоз артиллерийских снарядов, состоявший из 15 ящиков, и сожгли их... Они учинили нам очень много вреда... подорвали 15 артиллерийских повозок и взяли в плен два резервных эскадрона, шедших на подмогу к армии, то есть 200 конных солдат...»

Однажды утром конвой французов остановил на опушке прихрамывающего на одну ногу человека, показавшегося ему весьма подозрительным. Его тут же доставили в ставку к генералу.

– Итак, отвечайте, кто вы? – обратился к нему Бараге-Дильер. – Только предупреждаю: не вздумайте лгать и отпираться.

Последовало молчание.

– Что вы стоите, как пень, и боитесь проронить слово? – строго спросил генерал.

– Я крестьянин из деревни Теплуха.

– Где ваша Теплуха?

– Тут недалече, рядом со столбовой дорогой.

– Кто ваш барин?

– Виктор Артемьевич Громов. Дабы избежать плена, они с семьей и прислугой подались в Петербург.

– Сбежали, значит?

– Усадьба пуста.

– Имя? Николай Назаров я, сын Ивана.

– Партизан?

– Никак нет.

– Ходил в разведку?

– Нет, за дровами...

– Так кто же вы, в конце концов? – резко возвысил старческий, дребезжащий голос генерал.

– После отступления нашей армии я остался в деревне при больной матери, малой дочери и жене, – продолжил Назаров. – Нынче утром пошел в бор за дровами, да, как на грех, подвернул ногу о треклятую валежину. Мы все-то в Теплухе ждали, что вскорости война окончится и наступит желанный мир.

– Что за бредовая фантазия?! Какой может быть мир? – раздраженно оборвал его Бараге-Дильер. – Да как вы смеете морочить мне голову? Какое там, к черту, перемирие, если в двухстах верстах отсюда, в занятой нами Москве, день и ночь бушуют пожары. А из подъездов и окон нам в затылок то и дело гремят выстрелы? И зарубите себе на носу – с сего дня вы взяты в плен. И будете содержаться у нас под стражей до тех пор, пока разбойничьи налеты не прекратятся.

– Погодите, ваша светлость, но на сей раз вы ошиблись, – возразил Назаров. – Я не партизан. И потом я не могу брать на свои плечи вину за других.

– Рассказывайте эти небылицы своей жене, – генерал едко усмехнулся. – Но я, увы, не таков.

– Побойтесь Бога, генерал! Да у меня же семья. Дитя малое, – взмолился Назаров. – Они закоченеют без хвороста. Мне надобно домой.

– Довольно! – Бараге-Дильер вскочил с кресла и презрительным взглядом с головы до ног окинул подозреваемого. – Итак, ваша жизнь на волоске!

– Позвольте мне, генерал! – сказал по-французски адъютант Бараге-Дильера Жан Ризо, стоявший рядом. Припоминая что-то важное, он от удовольствия даже чмокнул губами. – Стойте! Стойте! Да я наконец, кажется, вспомнил, где последний раз видел этого человека.

– Где? – с гневом спросил генерал.

Его ранило в ногу под Бородиным. По окончании той дьявольской битвы он оставался у нас. А затем, после оказания ему помощи доктором, он отлучился у караульного по нужде, нырнул в кромешную тьму и бежал к своим. Его брал в плен, если мне не изменяет память, ваш адъютант Армантье. Он должен опознать лазутчика в лицо.

Назаров пристально посмотрел в злые, цепкие глаза Жана Ризо, а затем перевел взгляд на холеное лицо старого генерала. Его карие глаза почти без бровей были неподвижны и подозрительны. А широкий, с залысинами лоб Бараге-Дильера то и дело покрывался каплями пота.

– Извините, ваша светлость, – стараясь быть как можно покойнее и вежливее, молвил Назаров. – Ваш адъютант ошибается. Я впервые в жизни вижу его...

– Не выйдет, теперь уж не улизнете, – процедил сквозь зубы Бараге-Дильер. – Итак, вас пленили под Бородиным. Теперь-то уж вам не отвертеться. Ваше имя?

– Да я уж говорил вам, генерал: Назаров Николай я, сын Ивана.

– Полюбуйтесь, Назаров, вот портрет вашего главного разбойника – Дениса Давыдова, – генерал протянул ему лист бумаги. На нем был нарисован столь близкий и дорогой сердцу партизана человек с окладистой черной бородой, усами и белым локоном на лбу. – Узнаете этого мерзавца с иконой на груди? Говорят, он щеголяет так же, как и вы, в одежде крестьянина. Однажды при Бородине мы поверили вам и освободили вас из-под стражи. Но разве можно хоть на миг доверять лазутчику? Выведав наши силы, вы тотчас же воспользовались нашей оплошностью и подло бежали. А теперь я вижу, что вы вновь принялись за привычное дело...

– Говорю вам чистосердечно, – Назаров смотрел прямо в глаза генералу. – Я был задержан вашими солдатами на опушке леса с вязанкой хвороста на салазках. Спросите у них. Солдаты подтвердят...

Бараге-Дильер нервно передернул плечами и быстрыми шагами прошелся из угла в угол:

– Довольно! Мне надоело слушать ваши бредни! Для такого мошенника, как вы, Назаров, есть одно великолепное средство: кляп в зубы и пулю в лоб...

Генерал подошел к столу и позвонил в колокольчик.

– Пора кончать эту комедию! Фельдфебеля и солдат! – приказал он Жану Ризо, взял со стола портрет Давыдова и стал его со вниманием разглядывать.