— Да, это было здорово! Где мы сейчас?

— Дома у Степы. Это типичная китайская комната, метров девять квадратных, которая находится в китайской коммуне-общежитии. Посмотри, здесь есть еще душ, кухня, второй этаж, гостиная — и все в одной комнате! И так мало в ней места, и так хорошо мне, потому что я с тобой.

— Да, четко! — оценил я и вырубился мирным сном.

Наташа была теплая, упругая, аккуратная, от нее веяло детскими снами и пока что еще московским ритмом. Во сне я трогал тонкие ресницы сухими губами, скользил рукой по волнам ее бедер и волос. Она была воплощением моего спасения от побега, якорем, за который я цеплялся, как за канат, к жизни. Иногда мне казалось, что снаружи она взрослее меня, и приходилось менять свою роль в обществе, соответствуя запросам. Она всегда делала меня собраннее, логичнее, а сама умела совершить наибольшее количество действий за наименьшее время. Ее духовный мир отражался в уюте, которым она умела окутать все вокруг, если внутри ее все цвело, и, наоборот, лишить его, если внутри было паршиво. Она была одной из статных девушек, которым обычно говорят мужчины: «Прости, но ты лучше меня», на что те утвердительно кивают. Нужно было хорошо постараться, чтобы пятничным вечером увидеть ее одетой не по последней моде, и она требовала того же от меня. Она не умела справляться со злостью, которая скапливалась в ней из-за мелочей, и придумала решение — отдавать ее спортивным тренировкам. Ее сразу бросало в сон, как только голова касалась подушки, зато с раннего утра это был самый бодрый человек в округе. Ей тяжело было придумывать новое, поэтому она хорошо координировала других. Таких девушек ждет размеренное стабильное будущее и прочная семья, но чтобы как-то разнообразить пока еще малоустойчивую молодость, они ищут себя в общении с бунтарями.

С утра, как только мы вышли за порог дома, начался настоящий Китай. Нет, он начался еще ранее, в коридоре с маленькими дверцами, плакатами, острыми запахами, наваленными в углах велосипедами, веревками, завешанными выцветшим бельем, и толкающимися в узких проемах старичками. Кто-то попросил меня нести десятилитровые бидоны, и мы с мужиками принялись таскать их с первого этажа на четвертый, будто век живем вместе в этой постройке. Только улица озарила нас своим запахом, со всех сторон начали орать то, что нам предстояло услышать еще много раз: «баоцзы!» и «дьяодзы!». Это были традиционные китайские блюда вроде пельменей, самые дешевые из всех, что можно было сыскать.

Степа обильно угощал китайскими шашлыками и другими блюдами в традиционных китайских забегаловках с низкими ценами. Нам выносили пластиковые стулья и стол на улицу, ставили их вплотную к проезжей части, и мы восседали как настоящие белые мистеры, пока китайцы объезжали и обскакивали нас кто на чем мог. Любой приход в кафешку был цирком. Каждый раз официанты (если их так можно назвать) после приноса блюд (если их так можно назвать) вставали недалеко от стола и начинали громко нас обсуждать. Несомненно, они думали, что мы ничего не понимаем, но среди нас был секретный агент — Степан, который при желании лопотал на местном наречии не хуже любого китайца. Дискуссия начиналась с того, что каждый участник приводил доводы касательно мужа, который больше всего подходит Наташе. Потом они сходились на том, что мы чересчур тупые, но невероятно красивые. Больше всего сотрудников забегаловок смущало, почему мы не сыпали в пельмени лук и чеснок, которые они ставили на стол рядом. Они могли обсуждать это вдвоем, втроем, потом подзывали других работников и заводили дискуссию всемером, почему Наташа не засыпала блюда специями. И так было в каждом кафе, один и тот же разговор.

Ключевым словосочетанием Китая стало «кредит кард». Еда, пропуск на экскурсии, билет в метро, вход в храм Конфуция — все это заполучалось с помощью одной фразы. Схема была такая: мы подходили к кассе, показывали свою белую морду, прямой нос, кредитную карту и пять раз спрашивали: «Кэн ай пэй бай кредит кард?» Работник метрополитена не понимал ни слова, начинал корчить рожи и объясняться: «Онли кэш!» Через несколько минут такого диалога он выписывал билет бесплатно, чтобы не задерживать бунтующую сзади очередь. Показывали мы обычную московскую социальную карту, просроченную еще полгода назад. Мне всегда нравилось взламывать системы. Но играть на слабости менталитета другой нации я считал позволительным в исключительных случаях — например, во время кругосветки. Во все предыдущие и последующие визиты в азиатские страны я прилежно оплачивал услуги, которые здесь и без того были весьма дешевы.

Наташа привезла мне из России дарбуку, на которой мы планировали барабанить посреди широких улиц китайских мегаполисов, тем самым зарабатывая юани. Днем меня ждали пара видеоуроков по обучению ударам пальцев о мембрану. Вечером мы, как праведные туристы, отправлялись в район Сохо, чтобы поснимать гигантские выпуклые здания с высоты. Однажды Степан заявил, что завтра планирует устроить свидание с прекрасной китайской девушкой на вершине небоскреба, который нам и предстояло найти. После прогулок по крышам обнаружились идеальные высотные апартаменты с обширным видом на соседний квартал. Поздоровавшись с ресепшеном, мы под видом жильцов поднялись наверх и поняли, что для дальнейшего прохода понадобится небольшой разводной ключ. Попрощавшись с ресепшеном, мы отправились на поиски инструмента, который явно запропастился на ночных улицах Пекина. Обращения в шиномонтажи, ремонтные мастерские и автомойки не увенчались успехом, зато большой толстяк из фуры после пары вопросов поделился незамысловатым устройством. Это был длинный, размером с ногу, разводной ключ. Ничего подобного в жизни я не видел — казалось, ключ телепортировали на эту планету с соседней, где обитали великаны. Он не помещался ни в один рюкзак, и Наташа засунула его под платье. Ковыляя, мы поздоровались с ресепшеном, открыли вход на крышу, спустились, попрощались с ресепшеном, отдали ключ, поздоровались с ресепшеном, поднялись и стали созерцать ночной город. Если в Китае будет организовываться конкурс на самый безответственный ресепшен, у меня есть кандидат.

— Я когда сюда приехал, поначалу только и делал, что с женщинами общался, — начал Степа. — Заходишь в клуб, а на тебя сразу три китаянки вешаются. Слово за слово, ты выбираешь самую симпатичную, она тебя ведет в ресторан, потом в отель, а спустя три дня дарит телефон последней версии. Так поступают все белые первое время. Через три месяца все они начинают чувствовать себя отвратительно и завязывают с этим, но телефоны остаются.

Он смотрел вдаль, облокотившись руками на извивающиеся змеями трубы, и огоньки круглых небоскребов играли ноктюрн в его чистых сахалинских глазах. Шумный Пекин ушел на покой — а это значило, что мы снова опоздали на метро и должны были добираться выдуманными способами.

У входа в китайскую коммуну поджидали два парня.

— Димон, знакомься! Это Костя и Илья из Донецка. Они приехали ко мне из Тяньцзиня, где нынче живут, зарабатывая на жизнь игрой на музыкальных инструментах.

— Пацаны, всем привет. Предлагаю сразу двинуть за пивасиком! — сделал приветственный жест один из ребят. Только мы переступили порог магазина, все ребята сразу же выпили пиво, еще его не купив, и только потом пробили на кассе.