Укол я сделала лихо. Протерла ваткой со спиртом его ягодицу и снова укрыла его одеялом.

— Ну вот и все. Полежите пожалуйста спокойно, пока меряете температуру, — сказала я.

Я бросила использованные шприц и ампулы в картонную коробку и понесла ее не кухню.

Я немного постояла на кухне, не зажигая света. Постояла, упираясь лбом в холодное оконное стекло, за которым в ночи мигали звезды сквозь быстро несущиеся тучи — мигали, словно угасающие свечи. Курить мне не хотелось.

Вернувшись в комнату, я вытащила у него градусник.

— Сколько? — хрипло спросил он.

Помявшись, я сказала правду:

— Тридцать восемь и семь.

— Мне нужно позвонить, — с трудом выговорил он. — Я могу это сделать?..

Вместо ответа я взяла трубку радиотелефона, протянула ему. Он положил ее перед собой и медленно начал набирать номер одной рукой — здоровой. Я не делала попыток помочь ему. И деликатно выходить я не собиралась, не дождется, засранец, хоть и раненый мою собственной дланью. Наконец он набрал и той же рукой поднес трубку к уху. Прислушался. До меня донеслись редкие длинные гудки.

— Который час? — с трудом разлепил он губы.

— Половина четвертого утра.

Лицо его скривилось. Он положил трубку, повторил набор номера и опять послышались длинные гудки. Ни привета, ни ответа.

Рука с трубкой бессильно упала с дивана. Я наклонилась, вынула трубку у него из сухих горячих пальцев.

— Вам надо уснуть, — сказала я, глядя чуть вбок, чуть вскользь — стараясь не встретиться с ним глазами. Он не ответил. Облизал губы. Я взяла со стола фарфоровый чайник с длинным носиком. Присела рядом с диваном, придвинула носик к его рту. Он недовольно поморщился.

— Это морс. Он кислый. Пейте. Надо, — мягко, но весьма настойчиво сказала я ему, как бы заранее отметая любые его возражения.

Он покорно прижался к носику губами и принялся торопливо глотать. Ему было неудобно пить — лежа практически на животе. И поэтому он был похож на детеныша, сосущего матку-оленуху. Кадык быстро ходил на тонкой шее, вокруг шеи воротничком приготовишки лежала белизна бинтов.

Наконец он оторвался от чайника и упал щекой на подушку, тяжело отдуваясь. Смежил веки и прошептал:

— Спасибо…

Я поставила чайник с морсом на стол, ничего ему не ответив. Подобрала с пола свой плед и книжку, снова залезла с ногами в кресло. В ночной тишине отчетливо слышалось его дыхание — частое, прерывистое. Я искоса посмотрела на него — лицо блестит от пота, пальцы чуть вздрагивают. Глаза закрыты. Потом он что-то быстро пробормотал — я не смогла разобрать — что. И, кажется, он снова уснул.

Я проглотила таблетку сонапакса. Подумала — и бросила в рот еще две. Запила по его примеру морсом из носика чайника — сил идти за чашкой на кухню уже не было, — и откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза.

* * *

Я забрала у кассирши сдачу и, подхватив набитую до отказа металлическую корзинку с продуктами, прошла мимо кассы. В универсаме смутно шумели голоса, трещали и звенели кассовые аппараты. Я раскрыла свою пластиковую сумку и стала перекладывать в нее свертки.

И вдруг сбоку появилась загорела мужская рука с небольшим платиновым перстнем, которая взяла из моей корзинки запечатанную в полиэтилен импортную курицу и аккуратно засунула в мою же сумку.

Я открыла было рот, чтобы возмутиться, подняла глаза и все слова мгновенно застряли у меня в глотке. Передо мной стоял доброжелательно улыбающийся мужчина.

На нем было надето темно-серое длинное пальто. Оно было не застегнуто и из-под него был виден неброский серый костюм и галстук в тон к костюму, купленный явно не в Гостином дворе. Только другой расцветки, иной, чем тогда в клубе. Аккуратно постриженный, нестарый и ничем в общем-то не примечательный мужчина. В левой руке он держал тонкие кожаные перчатки.

Это был Славик.

— Доброе утро, Ольга Матвеевна, — он улыбнулся, продемонстрировав два ряда безукоризненных зубов и добавил вежливым тоном, словно мы столкнулись с ним не в продуктовом магазине, а на дипломатической party:

— Какая неожиданная встреча, не правда ли?..

Я с трудом сглотнула слюну и невнятно промямлила нечто вроде «нда-нда-нда».

А он, словно и не замечая моей растерянности, продолжал перекладывать продукты из корзинки в мою сумку. Широкоплечий, спокойный, на лице — еще не сошедший летний, явно южный загар, который не был заметен тогда, в полумраке клубного ресторана. Когда все свертки перекочевали ко мне в сумку, он, не спрашивая разрешения, легко подхватил ее и только после этого легко улыбнулся:

— Надеюсь, позволите вам помочь, Ольга Матвеевна?

Я неопределенно хмыкнула. А что я могла ему ответить и тем более — сделать?

Мы вышли на улицу. Он уверенно повернул в сторону моего дома. Шел рядом, еле слышно насвистывая какую-то мелодию.

И тут же откуда-то сбоку незаметно вынырнули двое коротко стриженных крепышей в одинаковых серых пальто. Шей у них не было, покатые плечи борцов сразу переходили в затылки. Под покатыми лбами прятались бойницы узких глазок — выражение их было не понять, но в любом случае ничего дорого оно не сулило. Крепыши пристроились чуть сзади Славика, шумно топая по лужам. А за ними сразу же отвалил от тротуара, пополз за нами по улице чуть слышно, сыто урча мощным двигателем, мышиного цвета шестисотый «мерседес» с непрозрачно-черными стеклами.

Меня передернуло.

— Как ваше самочувствие? — спросил он.

Глаза серьезные, но где-то в их серо-синей глубине — или мне так казалось? — таилась все понимающая смешинка.

— Самочувствие? Ну… Нормальное… Все в порядке.

— Клиенты мои не беспокоят?

— Кто? Ах, да… Что вы, нет, нет. Спасибо, Станислав Андреевич, — я чувствовала, что несу полную ахинею, но остановиться уже не могла. — Совсем не беспокоят.

Как будто я рассуждала о купленных намедни туфлях, которые мне слегка жмут!

Я не знала, что ему говорить. Не знала, как себя с ним вести. Мне стало попросту страшно, особенно, когда я вспомнила тот подвал с бочкой.

— Правильно, — подтвердил он, слегка качнув головой. — И не будут беспокоить, можете не волноваться. Не будут. С одним из них, правда, пока что мы не можем разобраться… Что-то он никак не хочет с нами встречаться… Номер четвертый, — и тут же он быстро спросил, шаря по моему лицу зрачками. — Арсентьев Андрей, ведь верно, да?

— Не помню, — так же быстро ответила я.

— Ну-ну, — неопределенно сказал он. — Найдем, найдем. Не сомневайтесь.

— А я и не сомневаюсь, — с вызовом сказала я. — Я вам за это деньги плачу, Станислав Андреевич.