— И подглядывал за девочками, играющими в баскетбол?! — вытаращился Волков.

— Не знаю. Может, и подглядывал, а может, и нет. Но вот Угарова за ним подглядывала точно. И заметила, что к нему в машину залезают дети. Кто конкретно, никто не знает. Но дядя делал там что-то гадкое.

— Будучи уверенным, что его никто не видит за стеклами дорогого черного джипа, — задумчиво пробормотал Волков.

Он встал посреди кабинета столбом. Ноги широко расставлены, руки в карманах брюк. Седая голова склонена к левому плечу. И взгляд будто замороженный.

Так начальство думает, угадал сразу Гришин. И затих. Нужно — спросит.

— Угарова застукала чьего-то папу или отчима за предосудительным занятием и донесла директору. Так?

— Да.

Продолжения Волкову не требовалось, и Гришин умолк в ожидании очередного вопроса.

— Директриса тут же вызвала к себе и папу, и ребенка. Так?

— Совершенно верно, товарищ майор.

— Но папа оказался крепким орешком. И… И Угарова вылетела из школы. Потом перевелся Ваня Смородин. И через пять лет он погиб при пожаре.

— Угарова очень активно тусовалась на пепелище, — проговорил Гришин.

— Да ну! — Волков оживился, вытащил руки из карманов штанов и азартно потер рука об руку. — Подозревала поджог?

— Неизвестно, что она подозревала. Но была там точно.

— А что, работница архива в переводе Вани Смородина не увидела ничего такого?

— Говорит, это просто совпадение. И ничего более. — Гришин пожал плечами.

— Ага, ага… — Волков недоверчиво скривил губы. — И именно поэтому пацан потом погиб при пожаре. И именно поэтому уволенная Угарова помчалась за город поглазеть на пепелище. Не верю, капитан! Не верю!

Еще бы он поверил! И Гришин вздохнул. Снова пошлет его в дачный поселок. А кого там сейчас искать?

Но Волков вдруг заявил, что сам туда съездит. А Гришину велел…

Вот хоть увольняйся, честное слово! Или переводись! Такое ощущение складывалось, что Волков намеренно поручает ему все самое невыполнимое или трудно выполнимое, чтобы Гришин свалил из отдела.

Он велел ему найти друзей Вани Смородина! Пацанов из детского дома, которые из школы перевелись почти следом за Ваней и след которых давно затерялся.

Где? Вот где он их станет искать?

— Чего морда такая грустная, Сереж? — Волков улыбался с подвохом. — Небось думаешь, где пацанов искать станешь?

Гришин промолчал. Радовать Волкова своей печалью он не станет.

— А ты не грусти, капитан. В школу не ходи. Да ты там и не был, как я понял. Ты фамилии узнай в архиве, а дальше как по маслу. Детский дом у нас в городе на тот момент был один. Он так и остался один. Фамилии в архиве выясни тех мальчишек, с кем Ваня Смородин дружил. И в детский дом подавайся. А там должны о своих воспитанниках если не все, то многое знать. Тем более что ребята попали под какую-то программу и их швыряли из школы в школу. Все просто…

У него все просто! Его послушать, их работа и не работа вовсе, а так — забава!

— Все понял, капитан?

— Так точно, товарищ майор. Все понял. Только я не пойму, зачем это…

— Нам нужно? — закончил за него Волков.

Он уже давно сидел на своем месте, задумчиво уставившись в окно, за которым ничего, кроме пелены сгущающихся сумерек, не было. А, нет, еще верхушка фонарного столба с вечно перегорающей лампой торчала. И еще две нитки провисших проводов. Ну и раз в час могла пролететь какая-нибудь шальная птица. Чем мог усладить его взор такой унылый пейзаж, Гришин не представлял. Он вот лично думать, уставившись на такую унылую картину, не мог. Он любил буйство красок и шум. И не шум даже, а легкое присутствие звуков. Чтобы знать, что ты не один. Что вокруг тебя кипит жизнь.

Волкову нужна была могильная тишина для размышлений.

Странный он…

— Зачем нам это нужно? — повторил Волков вопрос с протяжной интонацией, как если бы собирался начать распеваться. — А затем, капитан, что я думаю, убили Угарову и следом за ней Николаеву именно из-за того давнего скандала.

— С чего это?! Лет-то сколько прошло! — возмутился Гришин. — Чтобы что-то вспомнить именно в этот момент… Сильно сомневаюсь!

Честно? Он думал, что эти две злобные тетки опять куда-нибудь влезли. И эта новая скандальная ситуация имела для них необратимый эффект. Только и всего!

— Их убрали как свидетелей, капитан.

— Так точно! Свидетелей…

— Свидетелей давней истории, о которой все забыли, — задумчиво и снова нараспев произнес Волков.

— Если все забыли, зачем их убивать?! — возмутился Гришин.

— Забыли все, капитан. Все, кроме участников того давнего скандала. Участники… Нам необходимо их найти.

О господи!

Гришин аж вспотел от отвратительного предчувствия. Сейчас, вот сейчас он скажет, что надо обязательно найти того дядечку на большой черной машине и…

Это же год работы! Бесполезной, противной, кропотливой! Он не хочет! Она его погребет под бумажными завалами. Он…

— Перво-наперво узнай фамилии детдомовских пацанов, с которыми дружил Ваня Смородин. И по возможности разыщи их. По возможности, капитан. Я же понимаю, что за давностью лет их след мог и затеряться. Второе… Все же сделай копию документов семнадцатилетней давности, где есть весь список учащихся и учителей.

— Что нам это даст?!

Он так и знал! Он это предвидел!

— Ты раздобудь, раздобудь, Сереж. А там посмотрим, что с этим делать станем.

И Волков загадочно улыбнулся взбешенному Гришину.

— Но вы же понимаете, что тот мужчина, который подъезжал на своей машине к баскетбольной площадке, мог и не быть отцом ребенка, обучающегося в школе!

— Понимаю, — кивнул Волков.

— Он мог быть отчимом, дядей, братом и…

— Вряд ли, Сережа.

— Что вряд ли?!

— Вряд ли отчим, дядя или брат стал бы устраивать разборки в кабинете директора. Вряд ли в результате этих разборок кого-нибудь уволили бы.

— Почему? Если это лицо влиятельное, то…

— Вот поверь моей интуиции, в позу оскорбленной добродетели мог встать только отец.

— Почему?! Я не понимаю!

— В последние годы ужесточилась охота на педофилов. Конкретная охота, капитан! Под зачистку попадают прежде всего кто? Правильно! Вижу, что догадался. Отчим, дядя, сводный брат, сосед — это группа риска, капитан. Очень редко попадают под подозрение отцы. Крайне редко! И доказательную базу крайне сложно собрать. И отец, который попался на чем-то мерзком с чужим ребенком, запросто может быть лишен родительских прав.