Стефан оголил плечо и я увидела шрам в виде пяти широких обручей, такое бывает от жидкого металла под кожей. Здесь когда-то был очиститель крови.

– Я установил его тогда, чтобы у меня была хотя бы надежда выбрать ан'нари. Но это не помогло… Быть с кем-то единым, иметь поддержку и понимание не только от народа, но и от близкого – все это стало невозможно. Когда появилась ты, я ненавидел тебя. Ты ужасно злила своей непохожестью и напоминала мне о моих погибших детях, таких же искренних и непонятных… А потом, день за днем, когда я все ближе узнавал тебя, во мне поселилась мысль, что было бы прекрасно – просто прожить твою жизнь вместе с тобой. Не менять тебя, а просто быть рядом, пока это возможно… И если по-твоему это похоже на любовь, то…

Я прижалась к нему крепче, понимая всю его боль.

Я была благодарна за искренность. Быть для кого-то избавлением от мук прошлого – замечательно.

Жить просто так, быть вместе, заниматься любимым делом – прекрасно, но невозможно.

Подобная роскошь не для таких, как мы.

***

С Марко не удалось провести ни одного боя. Я тренировалась в гордом одиночестве, когда мой солнечный мальчик познавал азы высшего этикета в соседней комнате.

Я разминала мышцы, выписывая всевозможные пируэты и сальто. Старалась не повредить своё тело, чтобы не получить нагоняя.

Пару раз меня «ремонтировали». Любимая троица Януш, Шоан и Лисия радовались как дети моему приходу, латали мои царапины, подтёки, заново наращивали золотистые ногти. Даже ухо, укушенное Тамарой, и уже почти зажившее, они вылечили.

– На вас не должно быть ни царапины! Иначе люди могут заподозрить… Ну-ка, выше голову. – Я подчинилась и уже привычно приняла новую порцию вируса. Радужку немного обожгло, и мне привиделся маленький такой жёлтый гад, довольно жующий в глубине моего сознания.

– А когда мы будем играть? – Лисия по-детски улыбнулась, в ожидании замерли и братья.

– После возвращения с переговоров. – Мне нелегко давались эти слова. Может, всё закончится так, что вы и играть не захотите…

Они дружно улыбнулись и продолжили приводить меня в порядок.

Всё это время я не видела и Рионн. Она молилась изо дня в день в своих покоях, жгла благовония и рассуждала.

Ни одной беседы, ни одного слова…

Госпожа лишь изредка просила принести пищу в свои покои и оставить у дверей. Иногда и о ней она забывала, поэтому поднос чаще всего оставался нетронутым. Его заменяли на новый и с почтением уходили. По истечению трехнедельного срока я сидела на кухне и ужинала в компании мужчины своей мечты.

– Почему Рионн… – начала было я.

– Льринни или хотя бы, госпожа Рионн, – нервно перебил Стефан. —Соблюдаем этикет, Ульяна.

Я удивлённо нахмурилась, но продолжила:

– Почему госпожа Рионн не хочет видеть никого? Ведь раньше она советовалась…

– Ей нужно побыть одной. Она готовится к нелегкому делу. Никогда ещё наш мир не был столь напуган… Стоять на грани уничтожения…

– Но может, всё обойдётся? – наивно воскликнула я.

– Они хотят нас уничтожить. – Оглушил меня голос Рионн.

Госпожа, бледная истаявшая свеча, стояла за моей спиной в своём любимом, но ужасно измятом красном платье. Драгоценная ткань была изорвана местами и покрыта пятнами.

Волосы висели чёрной спутанной паутиной. Губы искусаны, глаза покраснели от слёз.

Такой я ещё никогда не видела.

– Рионн, – протянула жалобно я.

– Мяса, Стефан! Я безумно голодна. – нервно бросила Рионн, присев рядом и уставившись в мою тарелку. – Как ты это ешь? Вареное… Бррр!

Стефан передал ей приличный кусок вырезки, слегка охлажденный. Госпожа довольно урчала, а я заворожено смотрела, как острые зубы разрывают плоть. Алые полосы крови и воды струились по рукам на платье, рот испачкан. А она, чуть ли не пританцовывая, жадно глотает живительную пищу.

– Эти люди, – с набитым ртом произнесла она. – Они не успокоятся, пока нас не уничтожат. Весь Шим’Таа молится Святейшей днями и ночами, в надежде, что она явится… И защитит нерадивых детей. Чем мы могли обидеть её, Ульрианнаш?

– Может, у неё есть на то основания, чтобы скрываться? Я не думаю, что вашей Праматери легко нести на себе груз, включающий и убийство половины земного населения…

– Наша Праматерь сильнее, чем ты думаешь о ней. – Опьяневшая от еды, госпожа осела на пол, прижимаясь к стене и пачкая белые плиты кровью. – Наша вера сильна. Мы будем молиться и ждать. У нас есть дар, который сделает её счастливой…

– Что это? – оживилась я, впервые слыша подобное.

Рионн довольно ухмыльнулась, прошептав неразборчиво: «Эхо», а потом… уснула.

– Я отнесу её наверх. – Подняв посапывающую сестру на руки, он прошипел. – И не вздумай что-либо про это спрашивать!

Я робко кивнула, а сама пыталась понять слова Рионн.

Про Эхо я на самом деле ничего не знала…

***

И вот, настал этот день. Решающий всё.

Мы немного запаздывали, поэтому прощались спешно и словно навсегда. Все геммы шерн Альяринн высыпали во двор, разглядывая меня. Дети окружили, обняв и разливаясь в словах.

– Мы будем тебя ждать, Ульрианна! Мы будем молить Святейшую, чтобы ты вернулась к нам здоровой!

Анна и Веннэ молчали, но по глазам было видно – им страшно. Они более взрослые и понимали, что я уезжаю не просто для Коронации, чтобы стать одной из них. Рионн старалась скрыть от них всё, что касалось Империи. Но как заметила Ума, полностью это не скрыть – страх рассеян по дому.

– Мы любим тебя! Мы хотим поиграть в пиратов с тобой! – пищали Ума и Тамара, довольно пихая друг друга, чтобы сильнее прижаться ко мне.

Я, путаясь в тяжелом сари, в сотнях украшений, что были на мне, еле наклонилась к моей детворе.

– Любимые мои. Я вернусь. Всё будет хорошо! – И поцеловала в лоб каждого.

– Ты вернешься геммой и тогда сможешь избавить мне от приступов! – хищно улыбнулся Тор.

– А так ты не можешь принять? Опять гордость? – ухмыльнулась я в ответ. – А если я вернусь такой, какой была?

– Я подумаю. – А по его глазам читалось, что такой я уже не вернусь. Уверенный юнец.

Рионн взяла меня за руку и предложила сесть в ладью. Их было несколько, ведь в путь отправлялись пятьдесят гемм и один человек.

– Нам пора, – Рионн грациозно взмахнула рукой, рисуя узор прощания.

– Мой род! Во славу нашего аорэ, Святослава шерн Альяринн, я направляюсь в сердце нашего мира, Руит'та'Сарэй. Со мной уезжают многие, но обещаю – каждый вернется в Наш Дом, с новой сестрой. Ульрианнаш таас Кайн шерн Альяринн, золотоглазое солнце осветит нашу скорбь по ещё одному утраченному человеческому сознанию, – произнесла госпожа ритуальную фразу, поклонившись всем. – Да свершится предначертанное.