– Говорю – извини. Действительно, не знаю, что делать.

Ой ли!

– Не делать – действовать. Надавить слегка на президента. Вы же вместе – реальная сила в нынешних обстоятельствах.

– Да?

Недавняя растерянность Кости прошла. Теперь передо мной вновь сидел человек, привыкший ощущать за спиной мощь определенных органов. И действовать соответственно.

– Да. Две новые бригады – разве мало?

– Подслушивал, значит? Обалдеть! – В голосе генерала промелькнул намек на иронию.

– Не подслушивал, а случайно услышал пару слов.

– Что в лоб, что по лбу.

– Не скажи. Тут уже дело вкуса. Ты же знаешь – я не из болтливых.

– То-то на каждое мое слово в ответ звучит десять.

– Болтун – не всегда находка для шпиона. В моих десяти любой агент запутается, как поляки в трех соснах. Останется бедолаге гадать на кофейной гуще, если раньше умом не тронется.

– Ладно, коллега. Отдаю должное новым методам борьбы с чужеземным врагом. Ценю. Только учти – машина может мне понадобиться в любую минуту. Потому никаких отлучек в места дальние. Даже если лечиться приспичило. Вызывай врача на дом, коли получится, но никаких поликлиник.

Уже доложили! Быстро они тут! Но что ждать от кадрового гэбэшника? Работа у них такая – все о всех знать.

И бежать пока некуда. Накрывается ведь роман! Не привык общаться с женщинами прилюдно. Старомодный человек, моя жизнь – мое достояние. Общественности, как ее ни называй – замполиты, контрразведка, ФСБ, просто кумушки из соседнего подъезда, там места нет. Не предусмотрено штатным расписанием.

Хорошо – никаких планов я не строил. Просто было приятно побыть рядом с симпатичной молодой женщиной. Действительно не строил – глупо в моем возрасте. Надо же не только о себе думать. Что я ей дам? Свою подступающую старость?

Но – положение обязывало.

– А у вас и на дом можно? Тогда помоги. Как же я вызову без телефона? Позвони, скажи, пациент лежит с острым обострением вследствие давней контузии. Нервы лопаются, смотреть страшно, того и гляди беда приключится. А ему еще ехать и ехать. Пока начальство не остановит.

– Я же не главный медик…

– Зато первый зам по безопасности, или чему там? А безопасность – это еще защита от хворей. И вообще, о людях заботиться надо.

– Велосипед я тебе дал?

Линевич давно обязан был вернуться к делам и все-таки еще возился с моей персоной. Наверно, просто таким образом приходил в форму. Лучше пять минут потерять, да наверстать потом, чем сидеть и тупо пялиться в многочисленные бумаги.

– Дал.

– Ладно. Позвоню, – вдруг улыбнулся Костя. – Но результатов не обещаю. Вот как пошлют меня по твоей милости!

– Генерала?

– Им субординация не писана. Могут и генерала. Но вообще-то я ждал от тебя другого.

Разговор завершился, и последняя фраза прозвучала вдогонку, когда я уже взялся за ручку двери.

– Чего, если не секрет?

– Хотя бы вопросов – кто она, что она, свободна ли, а при известной наглости – и кучу анкетных подробностей о прошлой жизни.

– Что спортсменка, видел. Красавица – никто не возразит. Отличница наверняка, раз сюда попала. Что еще? В комсомоле не состояла по возрасту. Достаточно.

– Ладно. Иди.

– Иду болеть. Но при необходимости – выздоровею в момент.

Ради намечаемого дела я встал бы со смертного одра. Пожалуй, даже из гроба.

– Больной нашелся! – Рука Константина легла на телефонную трубку, и оставалось надеяться…

А на что, собственно?

Однако слова прозвучали, обратный ход давать поздно, и пусть все идет, как идет.

Только надо было действительно поинтересоваться у генерала хотя бы простейшими вещами.

Неприлично. Захочет – расскажет. Нет – пусть останется тайной.

Тайна – всегда самое интересное.

Время Ч

Вопреки моим тайным опасениям, ничего смертельного, с точки зрения обычного обывателя, не произошло. Зато неприятного – сколько угодно.

На всякий случай я заранее проконсультировался с главным энергетиком нашего города Антоном Первушиным. Не случится ли каких катастроф на электростанциях, атомных, гидро– и прочих? Взрывы, пожары, поломки – на взгляд дилетанта подобное маловероятно, но вдруг? Ответ успокоил. Сами станции и после смерти компьютеров останутся целыми. Там всяких уровней защиты – выше макушки. Зато неизбежны скачки напряжения, следовательно, подстанции будут гореть. Но это уже мелочи. Их восстановить – не проблема. Было бы кому. То есть какое-то время со светом перебои неизбежны, прочее зависит от оперативности властей и от обычных электриков.

Мы сидели с Виктором в моей квартирке. Работали комп и телевизор. Была суббота, чуть после полудня. По разным каналам шла сплошная развлекаловка. Какие-то концерты насквозь бездарных мальчиков с повадками содомитов и девочек, больше похожих на проституток. Плюс – передачи подобного же рода. Туповатый юмор, где-то – бесконечный сериал. Одним словом, смотреть нечего.

Главные новости Инета были такого же рода. Кто-то из звезд забеременел, словно мне до этого могло быть какое-то дело. Не от меня же! Кто-то поменял любовника или любовницу. Кто-то разделся для некоего журнала. Ученые доказали откровенную ахинею, которую и доказывать не стоило. Где-то произошла очередная катастрофа, а где-то – теракт.

– Еще чайку? – Не дожидаясь согласия, Виктор отправился на кухню.

К его немалому огорчению, в моем доме не было ни заварочного чайника, ни обычного. В повседневной жизни я обходился джезвой, а напитки делал прямо в чашке. В крохотной – кофе, в огромной – чай. Одному вполне хватало, а гости у меня уже давно стали крайне редки.

Не сибарит я, что с этим поделаешь? Если и имелась подобная склонность, то оказалась раздавленной и загнанной вглубь и обстоятельствами, и всеобъемлющей ленью.

Ничего крепче мы не пили. В решающие минуты лучше иметь ясную голову.

Вернулся Виктор через пару минут. В том и преимущества малой посуды – вода закипает быстрее.

Чай был отменно горяч, и поневоле после первого же глотка пришлось сделать паузу.

– Может, ничего и не будет? – Виктор задал тот же вопрос, который терзал меня с самого утра.

Даже не знаю, чего бы хотелось больше – чтобы все произошло скорее или чтобы ребята ошиблись и мир остался прежним.

Моя же затея, следовательно, ответственность тоже моя.

Пусть все взвешено и решено, но, видимо, подсознание хотело освободиться от возможных мук совести. Не вышло – и нет моей вины. Взятки гладки. Мол, я сделал то, что свыше человеческих сил, и не моя вина в провале.