— Себрий! — громко окликнул он конюха.

Зверолюд тотчас же выбрался из копны сена, в которой любил поспать жаркими ночами, спасаясь от надоедливых мух, и, сладко потянувшись, поприветствовал хозяина.

— То-то князь сегодня рано пожаловал.

— Седлай ядокрылов. Хочу показать тебе кое-что.

— Хорошая мысль, — согласился Себрий, — а то Юрей, поди, разучится махать крыльями.

— Не чуди, я каждый день выгуливаю его.

— Но не так, как раньше! — смеясь, заметил Себрий.

Князь улыбнулся, прикусывая нижнюю губу, и повернувшись к ядокрылу, потрепал его по могучей шее, чем вызвал довольный клёкот. Себрий спрятал в усах ухмылку и покачал головой. Все уже давно было не так, как раньше.

Доселе князь, не задумываясь, мог остаться в Горах, в лесах, где бы ни застала его ночь. Мог днями пропадать в долине, нимало не заботясь о том, что его где-то ждут.

Теперь же ноги сами несли его домой, а если ему и приходила мысль заночевать в лесу, то лишь после затянувшейся прогулки с женой, которой, казалось, никак не мог насытиться.

Сочное молодое тело будоражило кровь, а с лица вот уже несколько новолуний не сходила затейливая улыбка.

— Сдаётся мне, ты даже помолодел, — поддел хозяина Себрий, — а то, говорят, от семейной жизни заплывают жирком. Врут, паскудники.

— А ты сам думаешь жениться? — усмехнулся Ирвальд.

— Да на что мне сдалось? — притворно ужаснулся конюший, — живу себе, забот не знаю.

— Придётся отобрать у тебя сено, — шутливо пригрозил владыка, — больно ты одичал.

— И не говори, — согласился Себрий, вытряхивая из шерсти стрючки, — помнишь, была у меня невеста?

— Сто лет назад?

— Да, воды утекло…

— Невеста твоя, должно быть уже нянчит внуков.

— Может, и нянчит. Только я хорошо помню, как Зельда выставила её вон из замка, заявив, что ноги её здесь не будет. Она и обиделась.

— А я помню, как она дралась с Зельдой — аж шерсть клочьями летела, — хохотнул Ирвальд.

— Что если другая невеста опять не придётся Зельде по вкусу?

— Вообще-то, в этом замке совсем другая хозяйка, — сухо заметил владыка.

— Ну, — пожал плечами Себрий, — с княгиней, пожалуй, куда легче поладить. Да только стар я уже невесту искать.

— Как знаешь.

Ирвальд направил ядокрыла в сторону леса. Себрий последовал за ним. Некоторое время они ехали молча, погружённые в собственные мысли. Князю не давал покоя сон. Себрий же молился, чтобы хозяин оставил расспросы. Конюший не привык обманывать, тем более владыку.

Себрий и рад был бы жениться, да только сердцем его напрочь завладела женщина, которую он никак бы не смог привести в этот замок. Хозяин бы ему не позволил. Себрий и сам был не в восторге, да только никак не мог отказаться от ласк, которыми изредка одаривала его самая красивая из ведьм — рыжеволосая Мальва. Он сходил с ума от белёсых глаз, сверкающих из-под алых с чёрным ресниц. И каждый раз, покидая ведьмовскую пещеру, Себрий клялся, что больше не переступит её порога, однако упрямо возвращался назад.

Мальва его не прогоняла. Хотя Себрий, скрепя сердце, понимал, что не особо и ждала. Если б ещё владыка узнал…

Дух перехватывало, когда конюший думал о том, что тогда могло бы статься.

— Здесь в лесу я видел следы огромной твари, — сказал Ирвальд. Себрий похолодел: нужно было сразу обо всём рассказать. А сейчас хозяин запросто мог снять ему голову за то, что скрывалось за его спиной.

— Уже много времени прошло, — продолжал Ирвальд, — следы заросли травой. Но поверь мне, они были огромны.

— Горный пёс?

— Я не слышал о таких.

— В сказках зверолюдов встречаются огромные твари. Но то сказки. Хотя дед мой находил в земле череп, в который я запросто мог поместиться во весь рост.

— Почему я не видел такого черепа?

— Дед выменял его на коня.

— Славная сделка, — хмыкнул Ирвальд, — знай, что я тоже готов выменять такую безделицу.

Себрий грустно кивнул, пряча виноватый взгляд. Ирвальд нахмурился, чувствуя, что слуга ему чего-то недоговаривает.

Но в этот момент они достигли поляны, где росли самые могучие дубы. Ирвальд заметил след от когтей, уже успевший покрыться коричневой коркой.

— Смотри, какая лапа!

— Это медведь! — почти радостно воскликнул Себрий.

— Ты уверен?

— Да, — конюший с лёгким сердцем пустил ядокрыла вокруг исполинского ствола, — я охотился на таких в лесах за Горами. Это точно медвежья лапа.

— За Горами нет таких больших зверей, — задумчиво сказал Ирвальд.

— Нет, — согласился Себрий, — те медведи чуть поменьше ядокрыла.

— Значит, к нам забрёл гигантский медведь.

— Но я ничего не слышал, — возразил Себрий, — такая тварь наделала бы много шума.

— Думаешь, колдовство?

— Судя по запаху, — Себрий вдруг поморщился и сплюнул на землю, — эта тварь здесь помочилась. Так что она вполне реальна.

— Почему же никто её не почуял?

— Вот уж не знаю, хозяин, — честно сказа конюший.

— Хорошо, — Ирвальд махнул рукой, задумавшись о чём-то своём, — возвращайся в замок и будь начеку. Я прогуляюсь немного.

Себрий кивнул и сжал коленями бока скакуна. Ядокрыл захлопал крыльями и взмыл в воздух, играя с потоками ветра.

Ирвальд проводил его взглядом, пока конюший не скрылся за облаками, и неторопливо шагнул в чащу леса.

Глава 24

Дубовые леса хранили в своих могучих кронах немало тайн. Тяжёлые ветви, густо усыпанные листьями, почти не пропускали солнечный свет, поэтому внизу, среди исполинских стволов стоял полумрак. Почва между деревьев была сырой и пахла плесенью. У самых корней, покрытых густым зелёным мхом, чернели шапочки ядовитых грибов. Огромные слизни прятались повсюду, норовя напасть на случайного путника. Кто половчее — стряхивал слизня и убегал прочь. Более слабые терялись и падали на землю, вдыхали отравленные споры и оставались лежать зачарованные, со временем порастая мхом, словно второй шкурой. Иногда они вставали и бродили по лесу, слепо тыкаясь между деревьев. Глаза и языки их были съедены слизняками, так что они могли лишь стонать, пугая окружающих птиц.

Ирвальд не раз встречал слепых скитальцев, иногда из милосердия рубал им головы, но чаще просто проходил мимо.

В этот раз по пути ему не попалось ни одного скитальца. Земля была сухой и скрипела под ногами. Князь поднял голову вверх и увидел сухие жёлтые листья. Могучие дубы умирали, и то был недобрый знак, поскольку они были ещё относительно молоды. Владыка приложил ладонь к одному из стволов, но ничего не услышал. Внутри деревьев была пустота, словно кто-то высосал из них все жизненные соки.