Он представил ей краткий отчет о своей поездке в Нью-Йорк.

— Тебе удалось позвонить Келли?

— Не было времени. Надо было торопиться сюда. Такое ощущение, что в этом расследовании удача против нас, она на стороне наших противников. Я в тупике.

Кардинал вошел в дом вместе с Кэтрин, но пробыл там недолго — только чтобы убедиться, что все в порядке. Стараясь держаться непринужденно, он проверил двери и окна, ища на них следы взлома. Но следов не было.

— Десять вечера, а ты еще не снял куртку, — сказала Кэтрин. — Надеюсь, ты не собираешься в такое время ехать на работу?

— Боюсь, придется. Но я ненадолго.

Кардинал заехал в мотель «Хиллтоп», длинное здание из красного кирпича, действительно расположенное на вершине холма — «хиллтопе». Он выбрал место понеприметнее и остановился. На стоянке было всего три машины, асфальт блестел черным льдом. Кардинал уже проверил: Сквайр не съезжал из гостиницы. Однако место номер одиннадцать на парковке пустовало.

В ожидании Кардинал слушал новости. Предвыборная кампания в провинции Онтарио набирала обороты. Нынешний премьер Мэнтис объявил, что снова выдвинет свою кандидатуру: не будем раскачивать лодку, следует держаться прежнего курса. Его оппонент из либеральной партии тоже не сумел отделаться от клише и высказывался в том смысле, что пора увидеть зарю новой жизни.

Через несколько минут подъехал Келвин Сквайр.

Кардинал выскочил из машины и закричал на всю стоянку:

— Эй, Сквайр!

Сквайр уже стоял у двери одиннадцатого номера, держа в руке ключи. Он обернулся:

— Привет, Джон. Как жизнь?

— Отлично. Ездил в путешествие.

Кардинал протянул руку для пожатия. Когда Сквайр в ответ протянул свою, Кардинал защелкнул на ней наручник. На скользком асфальте получилось великолепно: он потянул вниз и в сторону, и Сквайр свалился, как лось, на которого накинули мешок. Его мобильный телефон поехал по льду. Кардинал защелкнул второй наручник, прежде чем Сквайр успел перевести дыхание.

— Полегче, Джон. В чем дело?

— Келвин Сквайр, вы арестованы по обвинению в воспрепятствовании ходу следствия, в создании помех правосудию, в недопустимом поведении, а также во многих других вещах, о которых я успею вспомнить до приезда в суд.

— Только не это, — пробормотал Сквайр. — Ну и мерзость.

— Вы точно не хотите оказать сопротивление при аресте? Это бы очень подняло мне настроение.

— Хватит, Джон. Помоги мне встать.

Упершись коленом в спину Сквайра, Кардинал огласил ему права арестованного, старательно выговаривая каждое слово.

— Вы поняли свои права?

— Джон, из-за тебя я могу попасть в серьезную передрягу. Ты же этого не хочешь?

— Похоже, Сквайр, у вас сложилось впечатление, что мы с вами друзья. Не знаю, что вас навело на эту мысль. Не помню никого, к кому бы я испытывал меньшее расположение. А я на своем веку повидал немало очень неприятных личностей.

Со скованными руками Сквайру было нелегко подняться на ноги. Кардинал помог ему выпрямиться и повел к машине.

— Это мелочность, — ворчал Сквайр с заднего сиденья. — Ты мне припомнил ту ночь, когда мы познакомились. Когда я у тебя отобрал пистолет.

— Главное, не молчите, Сквайр. Звук вашего голоса тоже поднимает мне настроение.

— Если ты посмотришь на дело объективно, ты поймешь, что поступаешь несправедливо.

— Господи, Сквайр. Неужели вы думали, что вам это сойдет с рук?

— Не понимаю, на что ты намекаешь.

— Вы представили дело так, будто жертва убийства — Говард Мэтлок. Между тем вы точно знали, что это не он.

— Если уж на то пошло, я никогда не утверждал, что это Говард Мэтлок. Это ты нашел у него в номере бумажник и сделал такое предположение.

— А вы его подтвердили, якобы съездив в Нью-Йорк. Делая вид, что вы помогаете расследованию, тогда как на самом деле вы активно ему препятствовали. Вся эта чушь насчет базы ПВО и организации ВРР. Все это было вранье, ведь так?

— Джон, я знаю, что искренность — залог успешной коллективной работы. Но я служу в разведке. Ты отлично понимаешь, что я не имею права объяснять тебе все мои действия.

— Ничего страшного. Объясните их судье.

Все это случилось в среду. А в четверг Кардинал сидел дома за столом, допивая кофе, когда в экстренном выпуске местных новостей по радио сообщили об убийстве Уинтер Кейтс.

— Это новый доктор твоего отца, ведь так? — спросила Кэтрин.

Кардинал, перегнувшись через стол, прибавил громкость. К сожалению, пока мы не располагаем подробной информацией. Доктор Кейтс, тридцати двух лет, была изнасилована и задушена в ночь с понедельника на вторник в лесу к северу от города. У полиции нет подозреваемых.

— Господи, — произнес Кардинал. — Не верится. Мы были у нее в понедельник.

— Какой ужас, — откликнулась Кэтрин.

— Мы с ней совсем недолго общались, но она мне сразу понравилась. К тому же мне показалось, что она первоклассный врач.

Кардинал дотянулся до телефона и набрал домашний номер Делорм. Когда у нее включился автоответчик, он положил трубку.

По пути в центр города Кардинал думал о молодом докторе — об этой женщине, которая так умело обращалась с его отцом и так быстро выбрала для него лечение. Такой ум, такая готовность помочь.

Было раннее утро, когда Кардинал приехал в отдел, но Делорм уже была на месте.

— Только что услышал по радио про Уинтер Кейтс, — сказал он ей. — Немыслимая вещь. Ее ведь и изнасиловали?

— Признаки сексуальных действий есть, но патологоанатом уверен, что изнасилования как такового не было. Точно одно — ее убили. И у меня нет никаких зацепок насчет того, кто это мог сделать.

— Мне казалось, ты пробивала капрала Симмонса. Как, кстати, это воспринял Масгрейв?

— Нормально воспринял. Более того, сам попросил меня найти этого Симмонса. Но предупредил, что Симмонс — не тот, кто нам нужен. Так оно и оказалось.

— У него алиби? Какое?

Делорм поморщилась:

— Предпочла бы об этом не рассказывать, я дала слово. Но поверь, не в интересах капрала было мне об этом алиби сообщать.

Делорм познакомила Кардинала с деталями расследования, обратив особое внимание на осмотр кабинета доктора Кейтс.

— Ассистентка уверена, что бумажным покрытием на столе пользовались уже после того, как в понедельник вечером они закрылись. Разумеется, мы ждем результатов анализа ДНК, но уже сейчас можно сказать, что кровь там — четвертой группы, резус отрицательный. Это редкий тип крови.