I

Подтвердив свои подозрения, в истинности которых он ни секунды не сомневался, Крук зашел за угол станции метро «Эрлс-Корт» и отправился к себе в контору. День обещал быть наполненным важными событиями. Он это чувствовал. И, как и мисс Фицпатрик, интуиция его не подвела.

Зайдя в контору, Крук услышал, как там надрывается телефон. Сняв трубку, он сразу же узнал знакомый голос, который возбужденно произнес:

– Крук, а я-то думал, что ты ранняя пташка. Где ты был все утро? У меня для тебя кое-что есть.

– Так приноси, – пригласил Крук. – Очередная партия краденого?

Он по праву задал этот вопрос, поскольку на другом конце провода был некто Томас Эрмитаж, и самым респектабельным в нем являлась его фамилия, которую он официально сменил тридцать лет назад. Крук и Билл Парсонс несколько лет знали Эрмитажа как одного из хитрейших скупщиков краденого в стране. Его довольно долго выслеживала полиция, однако на бумаге он представал честнейшим из всех сущих людей на земле.

– Вот тут-то вся и загвоздка, – озабоченно ответил Эрмитаж. – Знаешь, я бы и за десять тысяч фунтов не стал ввязываться в это дело.

– Что же к тебе такое попало? – поинтересовался не на шутку заинтригованный Крук. – И почему все-таки ты ко мне за советом обращаешься? Он встанет тебе в шесть шиллингов и восемь пенсов плюс налог… – Тут он замер. – Вот только не говори мне, – понизил он голос, – что это жемчуга.

– Боюсь, что они самые, – ответил Эрмитаж. – Конечно, так и должно было случиться. Вся полиция Англии их разыскивает, а они оказываются у меня.

– Да дело-то проще простого, – быстро отозвался Крук. – Иди в полицию, сделай заявление…

– Ты подожди, пока сам не услышишь мое заявление, – мрачно произнес Эрмитаж. – Они там со смеху умрут, когда я им все расскажу.

– Дай мне право первого выбора, – сказал Крук.

– Послушай-ка! – воскликнул Эрмитаж, в котором сразу же проснулся бизнесмен. – Тебе делают одолжение, первому излагая все обстоятельства.

– Я запишу это в кредитную часть, – снисходительно пообещал Крук. Он повесил трубку и широко улыбнулся Биллу. – Все-таки у Провидения есть чувство юмора, – обратился он к Биллу. – Подумать только, жемчуга оказались у Франта Эрмитажа. – Приложив палец к носу, он произнес с тем прононсом, который комики из мюзик-холлов выдавали за семитский акцент: – Гасьпада, гасьпада, говорю же вам, что я таки ничегошеньки не знаю. Эти жемчуга – вовсе никакие не жемчуга. Они таки яечки, которые снесла вчера вечером любимая курочка моей доченьки.

– Вот интересно, что бы все эти разговоры значили, – задумчиво произнес Билл. – Зрелище для избранных – увидеть чуть не погоревшего Франта. Особенно когда думаешь, как осторожно он себя вел все эти годы. Это что, уже он? Наверное, он позаимствовал оленей у самого Санта-Клауса.

Франт Эрмитаж оказался подтянутым, небольшого роста человечком, тщательно одетым, с булавкой с жемчужиной в галстуке и в очень остроносых лакированных черных туфлях. Он походил на уже немолодого певчего из хора и был очень изящен как по телосложению, так и по поведению. Едва усевшись, он запустил руку в карман пальто и вытащил нечто, что заставило Билла податься вперед и тихо пробормотать:

– Прекрасная работа, Франт.

– Еще до захода солнца ты станешь самым знаменитым человеком в Англии, – поздравил его Крук.

– Не надо смеяться, – взмолился Эрмитаж. – А если уж очень хочется, то подождите, пока не услышите что-нибудь смешное. Но перво-наперво: что вы об этом скажете?

Крук взглянул на ожерелье и передал его Биллу как специалисту.

– Пять штук, – лаконично изрек Билл, которому нравилось, чтобы люди знали, что он умеет разговаривать на американский манер, если захочет. – Вопрос в том, те ли это самые жемчуга?

– Очень может быть, – сказал Крук. – Других я не видел, так что точно сказать не могу, но… откуда они у тебя взялись?

– Мой сын Том прислал их мне, – глухо ответил Эрмитаж.

– Том? – При этих словах даже многолетний опыт и искушенность Крука дали трещину. – А я-то думал, что он в ВВС служит.

– Да, служит, – подтвердил Эрмитаж.

– Я всегда догадывался, что они там ребята не промах, – с восхищением произнес Крук. – Но как они у него оказались? Только не говори, что он их подобрал на развалинах Берлина.

– Если бы ты так много не болтал, я бы смог тебе об этом рассказать, – возразил Эрмитаж. Он принял тщательно выверенную позу отчаявшегося человека и начал свой потрясающий рассказ.

Оказалось, что Том Эрмитаж недаром пошел весь в отца. Когда настало время обзавестись подружкой, он выбрал себе девушку родом из Глазго, которая знала, что почем в этой жизни.

– У Джин есть голова на плечах, – заверил Эрмитаж своих слушателей. – Она хорошо усвоила, что не надо позволять парню тратиться на кино и все такое. Том всегда любил поговорить, он все время знай себе говорит, говорит и говорит. Ну, а она из тех редких людей, кто умеет слушать, так что сами догадываетесь, как они друг другу подходят.

Оказалось, что в понимании юного Эрмитажа свидание с девушкой означало гулять и все время разговаривать, идя до края вересковой пустоши рядом со станцией «Буйная зелень», а потом, если позволит погода, посидеть там в кустиках, где, по его словам, им никто никогда не мешал.

– Иные лентяи ведут своих девушек в парк, – сказал Эрмитаж, наморщив нос. – Они платят по два пенса за стул, когда вся трава на окраинах не стоит ничего. Кто тогда станет оплачивать войну, если молодые мужчины и женщины примутся швыряться деньгами направо и налево?

– Значит, юный Том экономит деньги, чтобы оплачивать войну? Это делает ему честь, Франт. Однако даже такая девушка, как Джин, наверное, предпочла бы, чтобы парень скопил денег ей на колечко.

– У меня есть для них колечко что надо, – ответил Эрмитаж. – Его много лет назад отдали мне в счет уплаты долга…

– И с тех пор ты не осмелился как-то показывать его на людях. Верю тебе, Франт, верю. Ну, а я по-прежнему не услышал, как же Том нашел жемчуга.

– Вчера они с Джин, как обычно, отправились гулять, но когда дошли до своего гнездышка в кустах – где, заметь, раньше никого никогда не было, – они увидели, что его кто-то захватил.

– И у захватчика были жемчуга? – терпеливо поинтересовался Крук.

– Погоди немного, – осадил его Эрмитаж. – Теперь нужно объяснить, что лица этого типа они не видели. Они лишь заметили, что на нем были широкополая черная шляпа и длинное черное пальто.

Крук, до этого проявлявший мало интереса к рассказу, вдруг замер и резко вскинул голову.

– Том говорит, у него создалось впечатление, что тот тип был стариканом. Я спросил его, откуда у него такая уверенность, ведь лица-то субъекта он не видел, а сын ответил, что у того были сильно сгорбленные плечи.