Я и представить себе не мог, что возможно такое простое и легкое общение с другим человеком или что разговор с женщиной может быть таким естественным, как у нас с Джоанной. Я хочу знать о ней все, и слова льются из нас потоком, когда мы рассказываем друг другу о своей жизни, о том, что в ней происходило – от пустяковых деталей, вроде любимых песен, и до самых значимых событий в моей жизни в качестве «призрачного мальчика» и смерти отца Джоанны, которого она обожала. Такое впечатление, что нет ничего, чего я не смог бы ей рассказать, потому что Джоанна слушает меня, как никто прежде: она любопытна, забавна и чувствительна, она оптимистка, задает массу вопросов и такая же мечтательница, как я. Мы говорим о мельчайших подробностях прошедшего дня, о наших надеждах на будущее, шутим и смеемся вместе, и я искренне рассказываю ей о самых сокровенных чувствах. Нет нужды прятаться.

Я чувствую, что могу доверять ей. Всякий раз, как она улыбается, моя решимость сторониться романтических чувств чуточку ослабевает, здравый смысл забыт, и я все глубже погружаюсь в этот новый мир. Джоанне 33 года, она на год старше меня. По профессии она социальный работник, как и моя сестра Ким, и живет рядом с ней в Эссексе. Но ее связь с Ким – всего лишь последняя из длинной вереницы вероятных пересечений, которые чуть было не произошли с нами за прошедшие годы. Мы с Джоанной выяснили, что были на одном и том же региональном спортивном чемпионате, когда учились в школе, а когда она была студенткой, однажды даже посещала мой стационар. Между нами столько раз чуть не случалось знакомство, что, когда оно все-таки произошло, оно кажется нам почти неизбежным. Если бы я верил в судьбу, то решил бы, что нам было суждено встретиться.

Теперь, собираясь заговорить, Джоанна вроде бы немного нервничает, и я улыбаюсь в душе. За это короткое время я довольно хорошо изучил ее лицо, и понимаю, когда она довольна, а когда устала, раздражена или сердита. Я час за часом изучаю ее, пока мы разговариваем, и понимаю, что ее лицо – не маска, подобная тем, которые носят некоторые люди: если вглядеться внимательно, то видно, что на нем отражается каждая ее эмоция.

– В конце этого месяца я собираюсь поехать в «Мир Диснея», – говорит она, торопливо выговаривая слова. – И… в общем, я думала об этом всю ночь и теперь просто решила спросить: ты поедешь со мной? Я, наверно, предлагаю это слишком рано, но мне почему-то кажется, что так будет правильно.

Не веря своим ушам, я смотрю на экран. Счастье переполняет меня с каждым произнесенным ею слогом.

– Я знаю, что в твоей жизни еще не было дальних перелетов, но я уверена, что мы сможем найти авиакомпанию, которая возьмется тебя доставить, – говорит она. – Я узнавала насчет билетов, и есть свободные места. Я собираюсь поехать на две недели, но ты можешь остаться там столько, сколько захочешь. Я звонила в отель, где забронировала для себя номер, и узнала, что там две кровати, так что мы сможем жить в нем вместе. Пожалуйста, подумай о том, что я говорю. Не говори «нет» сразу. Я хочу встретиться с тобой, и мне кажется, что ты тоже не против. Пожалуйста, не думай, что деньги – это проблема, и не тревожься насчет работы. Я понимаю, ты, наверное, думаешь, что нельзя вот так вот все бросить, но иногда в жизни просто нужно это делать, как ты считаешь?

Моя рука зависает над клавиатурой. Больше всего меня удивляет то, что я не чувствую ни испуга, ни неуверенности. Я ошарашен, да, но меня наполняет экстаз, а не страх. Она хочет встретиться со мной! Мне не нужно спрашивать себя, хочу ли я поехать. Я хочу встретиться с Джоанной сильнее, чем хотел чего бы то ни было в своей жизни. Но, размышляя, как бы сказать ей об этом, я понимаю, что никаких слов для этого не хватит.

– Я очень хотел бы приехать, – набираю я текст. – Поверь, очень хотел бы.

– Правда?

Она улыбается и явно ждет, что я добавлю что-нибудь еще, но я попросту не могу. Моя голова идет кругом, когда я смотрю на ее лицо на дисплее компьютера.

– Я знаю, что тебе понадобится помощь, и не имею ничего против, – говорит она. – Просто у нас будет шанс встретиться, и я думаю, что нам следует за него ухватиться!

Она смеется. Обожаю, когда она смеется.

– Почему ты хочешь встретиться со мной? – спрашиваю я.

Я должен об этом спросить. Этот вопрос вертится у меня в голове с того самого момента, как она предложила мне принять участие в этом безумном плане.

Она на мгновение умолкает.

– Потому что ты – самый честный человек из всех, кого я встречала, – говорит она. – И еще потому, что, хотя я знаю тебя всего несколько недель, ты делаешь меня счастливой. Ты смешишь меня, ты интересный, ты понимаешь то, что я говорю, как никто никогда не понимал.

Теперь умолкаем мы оба. Я вижу ее изображение, переданное веб-камерой, вижу, как она поднимает ладонь к экрану, и знаю, что она тянется, чтобы коснуться меня через шесть тысяч миль, разделяющих нас.

– Так ты точно собираешься приехать? – спрашивает она.

– Я очень хочу, – отвечаю я. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы встретиться с тобой.

Я смотрю на ее лицо. Я едва могу поверить, что она настолько уверена в жизни, что искренне считает: надо просто купить билет на самолет и встретиться с незнакомым человеком. Джоанна совершенно уверена, что когда-нибудь мы оба найдем любовь, и говорит мне, что мы не можем торопить ее или контролировать, мы должны просто позволить ей разворачиваться так, как она захочет. Она не была сокрушена любовью так часто, как я, и я чувствую, как ее оптимизм заражает меня, овладевает мной, клетка за клеткой, заставляя верить, что возможно все.

– Все случается тогда, когда должно случиться, – говорит мне Джоанна. – Для каждого из нас есть свой план.

Я поднимаю руку, чтобы накрыть ее ладонь на экране передо мной. Как я жажду ощутить присутствие Джоанны рядом с собой! Как переворачивается мое сердце, когда я гляжу на нее и понимаю, что она говорит серьезно и искренне. Она хочет встретиться со мной. Она готова потратить свое время, чтобы узнать меня поближе. Я не могу дождаться этой встречи. Но вначале я должен с ней кое о чем поговорить.

– Я хочу рассказать тебе о своих физических возможностях, – пишу я. – Я хочу, чтобы ты точно понимала, кто я такой.

– Ладно, – отвечает она.

«Я не собираюсь ничего приукрашивать, – пишу я ей в письме. – Я расскажу тебе обо всем, в чем мне требуется помощь, и если ты передумаешь, прочитав это письмо, я не обижусь.

Я ем все и могу самостоятельно есть пищу, нарезанную кусочками, но с ножом и вилкой мне нужно помогать.

Я не могу сам забраться в душ и вылезти из него, но могу сам мыться и вытираться полотенцем, хотя, возможно, попрошу тебя открыть бутылку с шампунем.

Меня нужно брить, потому что я не могу бриться сам, но вполне способен одеться самостоятельно, если мои вещи сложены рядом со мной. А вот застегивать и расстегивать пуговицы и «молнии» и завязывать шнурки я не могу.