Впрочем, его можно было понять…

Успокоив раскричавшегося Диму и положив компресс на голову Свиридова, Наташа пришла к угрюмо сидящим в кухне Лелику и Михал Иванычу и сказала:

– Вы еще не познакомились?

– Я вспоминаю, где я его видел, – с усилием сказал Буркин. Лелик заерзал на табуретке.

– Да у меня ты его видел, папа, – отозвалась Наташа, наливая себе из-под крана стакан воды. Жадно выпила его и добавила: – В тот день, когда ты приехал в Воронеж. Его Леонид зовут.

– А-а-а! – протянул Михаил Иванович. – А я думал, что у меня началась белая горячка. Влада от вот этого… Леонида отличить не могу. Ты вот что, Леонид, у тебя выпить что есть?

– Есть, – ответил тот. – Водка. И еще коньяк. Они в кладовке стоят.

Он вышел из кухни в коридор и, распахнув дверцу встроенного прямо в стену шкафа, порылся в нем и вынул бутылку водки «Московская» – старого образца, этак пятилетней давности, с пыльной зеленой этикеткой.

– Опять пить… – выдохнула Наташа и подумала, что сейчас ей самой неплохо бы напиться до такого состояния, в котором все происходящее вокруг нее показалось бы только жутким сном.

А на работе в «Анелле» – позавчера – она попробовала героин. Впервые в жизни.

– Ну что, папа, открывай. – Наташа кивнула на водочную бутылку в руках Михал Иваныча.

Первые две стопки прошли как вода – без закуски, без запивки, без единого слова. Не чокаясь. Молча, как на похоронах. Только на третьей Лелик, вероятно, расхрабрясь, спросил:

– А что с вами произошло? Это, наверно, серьезно, да?

– А ты будто не знаешь, красавец архитектор, – раздался глухой голос, и Наташа, вскинув голову, увидела, что в дверях кухни, чуть пошатываясь и придерживаясь рукой за косяк, стоит Влад.

При его виде Лелик испуганно вскочил со стула и попятился к окну.

– Володя, я же просила без сцен, – недовольно сказала Наташа. – Всем все известно… Ты сам не лучше, а то и куда похлеще будешь…

Влад присел на только что очищенный Леликом стул и произнес:

– Да ты не поняла, Наташка. Что он с тобой спал, до этого мне уже никакого дела нет. То есть мне есть дело, но, в общем, это не самое главное. Потому что тут важно другое: как так совпало, что ты привела нас именно сюда?

В свиридовском голосе звучала злая, веселая обреченность. Владимир даже улыбнулся насмешливо, чтобы подчеркнуть, как забавно ему это парадоксальное совпадение: «именно сюда».

– Да я сразу тебе сказала, к кому мы пойдем, – недоуменно отозвалась Наташа. – Ты все знал, даже имя его знал, так что я не понимаю…

– Вот именно, что не понимаешь. Все дело в том, что этого хлыща я встретил на вилле Горина в то день, когда… В общем, ты знаешь. Он мне дорогу показывал.

Владимир с усилием поднял на Лелика тяжелый взгляд:

– Ну что, горе-архитектор, конец нам или как? Сейчас тут будут ублюдки твоего милейшего работодателя, которому ты строил виллу?

– Ка-кого работодателя? – выдавил Лелик. Видно было, что он перепуган до последнего. – Я не…

– Да все ты понимаешь! – перебил Свиридов и повернулся к Наталье: – Ну и друзья с подругами у тебя, гражданка Буркина! Все завязаны на Горине! Этот твой Лелик – горинский архитектор, Ленка Любимова покойная – наверно, горинская шлюшка. Да не наверное, а точно. Нарочно не придумаешь!

Свиридова шагнула к Лелику и тихо спросила:

– Это правда, Леня?

Тот часто-часто заморгал, разинул было рот, но ответить не смог. Да и не требовалось ответа-то. И так было все понятно: Влад говорил правду.

– Значит, сюда скоро приедут люди Горина? – спросила Наталья. – Так, Ленечка?

– Я не… меня заставили. Я не… не хотел, – выдавил тот. – Мне сказали, что…

– Да припугнули, что уж тут говорить, – сказал Владимир и встал в полный рост. – Ну ничего, сейчас я из этого птенчика всю подноготную вытрясу, а потом найду, чем встретить горинских архангелов. Надоело от них бегать! – Он повернулся к Наталье и добавил с кривой усмешкой, поглаживая подбородок: – Ты уж прости меня, что приходится вот так обращаться с твоими друзьями. Сначала Ленка, теперь вот этот крысеныш. Только не надо бить меня по голове, как в прошлый раз. Хорошо?

И с этими словами Свиридов схватил Лелика за шею и тряхнул так, что тот сдавленно заверещал.

– Ну что, Леонид, не знаю, как тебя по отчеству…

Но тут грохнул выстрел. И Влад, чувствуя, как по телу расползается предательская – даже без боли – слабость, выпустил шею Лелика и начал заваливаться назад.

Стареешь, Владимир Антонович. Несколько лет назад ты успел бы своим звериным чутьем почувствовать движение в дверях и предотвратить несчастье.

А сейчас – поздно.

В голове Влада мелькнула безумная мысль, что жена снова, во второй раз вот так обошлась с ним… Но подозрение это тотчас развеялось, когда Свиридов упал на пол и обратил подернувшиеся мутью глаза к дверному проему.

Там в кровавом мареве плавала темная фигура с поднятой рукой, в которой был пистолет.

– Валентинович он по отчеству, – сказал человек, шагнув в ярко освещенное пространство кухни. – Леонид Валентинович.

Наташа вскочила с табуретки так, что та отлетела в угол вверх ножками.

– Горин! – выдохнула она.

* * *

– Совершенно верно, – сказал Багор. – А также знакомый вам детектив Краснов, он же Александр Яковлевич Нагога. Заходи, Красный.

Заскрипела створка кладовки, и оттуда показалась до отвращения знакомая фигура Краснова.

– Уф, – сказал он. – Первый раз сижу в таком тесном помещении. В СИЗО и то куда просторнее.

Наташа изумленно сглотнула. Михал Иваныч вжался здоровенной спиной в холодильник.

Лежащий на полу и остекленело таращившийся на Горина Влад уронил голову и забормотал что-то нечленораздельное, отдающее бредом.

– Его полное имя – Леонид Валентинович Горин, – сказал Багор, присаживаясь на край стола. – Ведь ты, Наташа, наверно, и не знала его фамилии? Правильно. Потому что он мой сын.

– Значит… значит, все подстроено с самого начала? – пролепетала Наталья.

– Вот именно. С самого начала. Это та игра, за которую известный вам Краснов шьет мне склонность к так называемым Монте-Кристо-шоу. А началось все это восемь с лишним лет назад, когда лежащий на полу молодой человек, Владимир Антонович Свиридов, шантажировал мою жену Инну Алексеевну, грозя раскрыть правоохранительным органам отдельные подробности деятельности ее супруга. То есть меня. Я доступно излагаю? Мне за них, эти подробности, тогда светила «вышка», как сейчас Владимиру – «пожизняк».

Наташа закрыла глаза, но слух не переставал воспринимать мерные, спокойные слова Горина: