— А как же ты? Ты — хороший человек.

— Я не маг. Я волк с вырванными зубами. Я не хороший — я осторожный.

Это на самом деле были Темные земли.

Погода к полудню стала портиться, небо затянулось бледной дымкой облаков. С каждым часом они уплотнялись, темнели. Солнце еще слабо просвечивало сквозь серую пелену яичным желтком, но внизу, над землей наступили сумерки.

Лес закончился, местность пошла вниз, выпрямилась и легла перед ними широкой горбатой степью. Дальше корабль не шел. В двух саженях перед ними поднималась граница Темных земель и пересекать ее корабль отказывался, как живой.

Люди на палубе хмурились — такой завесы никто еще не видел. Похожая на тонкую перепонку, сквозь которую просвечиваются тонкие красные сосуды, вставала она от земли до неба.

— Не нравится мне это, — сказал Коршун.

— Это последняя возможность отказаться, «ребятушки», — насмешливо сообщил Ри и сбросил с борта веревочную лестницу.

Кай и Александра молча пошли собирать вещи. Остальные помялись, но отступить и признать страх никто не решился.

…На месте степи когда-то лежало большое озеро. Давно ушла вода, комья земли успели превратиться в муравейники, почва была рыхлой и глинистой. Ни троп, ни дорог — идти тяжело. Кай вел Александру за руку. Ри неизменно шел впереди, чувствуя направление каким-то птичьим чутьем. Остальные растянулись по пустоши следом.

— Долго еще?

Ри не ответил. Кай отпустил руку Александры, нагнал мага и повторил вопрос.

— Леший его знает! — раздраженно бросил Ри. — Я, знаешь ли, здесь тоже впервые. По карте степь идет пять верст, затем деревни и замок, но тот, кто карты рисовал, умер лет пятьдесят назад. Вот и угадай, далеко ли осталось?

— Но он все еще на месте, твой Лисий замок?

— Скорее всего. Мне рассказали бы о такой победе. Ты не представляешь, насколько живучие его хозяйки. Нам сейчас нужна деревня. В замок пойдем втроем: ты, я и кто-то из «ребятушек». Александра останется с ними.

Кай посмотрел тревожно на мага.

— Залогом?

— Ей нельзя в замок, Кай. Ее там съедят.

Ри не преувеличивал.

До вечера солнца они больше не увидели, но и ночь не наступила. Тусклые сумерки. Из-за плотной пелены облаков не понять, где село солнце, не видно звезд. Откуда шли? Куда сворачивать?

Большая деревня, утопающая в яблоневом цвете, словно невеста в белом платье, замерла на холме, приподняла подол, спасаясь от репейника и зарослей терна. Мальчишки бегали по высокой траве в низине за пятнистыми коровами. Кричали петухи. Деревенских словно не заботило, в каких землях и под чьим покровительством они живут.

— Пора разделиться, — сказал маг. — К чародейкам пойдем втроем. Я, Кай и доброволец. Остальные остановятся в деревне. Ждать приказа.

— Какого приказа? — хмуро уточнил Коршун.

— Прийти за наградой. Всё, как договаривались. Русалка останется с вами. Залогом. Что скажете?

— Я пойду с вами, — сказал Лука.

Коршун нахмурился, но промолчал. Тогда маг посмотрел на небо, затем вокруг и вздохнул:

— Дальше нужен проводник.

Деревенские встретили их с интересом, но без страха или опаски. Старостой в Лисьем Доле — так звалась деревенька — неожиданно оказалась женщина. Крепкая, чуть полноватая, сорокалетняя вдова, с густой русой косой и черными глазами. Она чуть припадала на правую ногу, молодая невестка помогала ей идти.

Деревенские собрались у колодца, обступили непрошеных гостей, перед старостой расступились, пропустили ее к скамье под молодой рябиной. Женщина тяжело опустилась, затем посмотрела на незнакомцев.

— Кто такие?

— Я иду в замок, — просто ответил Ри. — Нужен проводник. Они… — он кивнул за плечо. — …остаются. Найдете место для путников?

Женщина щурилась, долго не отвечала.

— Сын отведет, коли нужно. А твои люди… Если работать умеют, то оставим.

— Умеют, — улыбнулся маг.

От деревни до замка было семь верст. Лука с интересом расспрашивал проводника о жизни в Темных землях.

— Не страшно?

Двадцатилетний парень — Лавр — пожимал плечами, щурился, как мать.

— Не страшнее, чем везде, — отвечал весело. — Я сам в Доле родился, а мать и отец — из беглых. Порассказали… Госпожи нас и не трогают совсем. Мы им без надобности. Раз в неделю им снеди отправляем. Живут они сами по себе, а на земли их никто не суется. Спокойно живем. Солнца мало, пшеница плохо всходит, да мы привыкли. Я о солнце лишь от мамки слыхал, да не пропал. Гляди, какой вырос!

Но Лука не разделял его настроения.

— Совсем, значит, нет беды в том, что душегубицы рядом живут?

Лавр скривился:

— А то ваши маги лучше?

Он поднялся на холм и остановился. Слева, у леса, темнели силуэты сожженных домов.

— Лисий холм. Лет пятнадцать прошло, как сгинула деревня. Но людей не много полегло. Все к нам перебрались. Ничего. Живем! До замка, правда, далеко ходить, но мы привыкли.

— Что тут случилось? — заинтересовался Ри.

Лавр пожал плечами. То ли не хотел отвечать, то ли не знал.

Долго шли по степи. Трава, несмотря на позднюю весну, стояла прошлогодняя, сухая. Поле до сих пор не зазеленело всходами.

Замок уже виднелся на горизонте, но тропинка все петляла и петляла, а приближался он медленно. Лавр, не доходя, остановился.

— Отсюда вы сами. Дорогу не спутаете.

Лисий замок — красивый, сложенный из кедровых бревен — стоял на холме, спиной к лесу, окруженный каменной стеной и рвом. Воды во рву давно не осталось, вместо нее по дну стелился черный густой туман. Лука его не видел, чуть не сунулся вброд. Ри схватил чернявого за рукав, удержал.

Они беспрепятственно прошли по скрипучему подвесному мосту. Кованые ворота оказались не заперты. За окружной стеной рос запущенный сад, заросший терновником и необычными деревьями. Листья их были слабыми, узкими, зато плоды с тонкой кожицей — крупными, алыми, похожими на сердца. Луку передернуло. Кай крепче сжал рукоять сабли.

Входная дверь тоже оказалась не заперта.

Внутри Лисий замок был белым и розовым. Стены, обитые шелковыми обоями, увешаны картинами и гобеленами, полы покрыты коврами, диванчики и кресла обтянуты розовой кожей, столики и шкафы уставлены милыми безделицами из кости и золота. Повсюду свечи: на низких столиках, на подлокотниках диванов и кресел, в медных канделябрах, в подсвечниках и в пустых фарфоровых чашках.

Прямо от входа начиналась широкая деревянная лестница. Вверху она разветвлялась на два аркадных коридора, опоясывающих холл.