— Гм. Бродил я и по течению этой реки, но фермы, признаюсь, не видел. Конечно, может быть, она стоит именно там, куда я не доходил… Но, должно быть, на ферме полковника много людей? Ведь селиться с небольшим количеством людей в этих местах — дело рискованное: много индейцев и не всегда можно ладить с ними добром!

— Да, у полковника много людей. Негры, метисы…

— А индейцы? Ведь к иным людям довольно охотно поступают в батраки краснокожие?

— Нет, индейцев, насколько я знаю, полковник избегал держать!

— А с Левой Рукой не было столкновений?

— Управляющий асиендой говорил мне как-то, что арапахо никогда не показывались в окрестностях фермы! Красное Облако склонил голову.

— Да, может быть…— промолвил он задумчиво. — Я довольно давно был в этих местах, мне они мало и знакомы… Но вы говорите, что асиенда очень близка? Доберемся ли мы, например, к утру?

Джон Мэксим, подумав, ответил:

— Ну нет! Принимая во внимание плачевное состояние наших лошадей, было бы неразумно идти всю ночь. Но к полудню, однако, я надеюсь, мы будем уже на месте!

— Только к полудню? — вскинулись трапперы, которые почему-то были уверены, что до асиенды можно добраться чуть ли не через час.

— Да, к полудню. Нам придется провести здесь ночь. Что ж! Место подходящее. Напасть тут на нас, кажется, некому. Конечно, придется посторожить по очереди. Но лошади окончательно отдохнут, да и нам надо отоспаться. С голоду мы, конечно, не умрем…

— Пока есть вороны! — проворчал Гарри, разочарованный в надежде получить в асиенде вкусный и сытный ужин.

— Не предоставите ли мне сторожить лагерь первую четверть ночи? — промолвил Красное Облако, обращаясь к агенту.

— Валяйте! Мне все равно, кто будет сторожить. Лишь бы часовой был бдителен да не поддался соблазну вздремнуть часок, сломленный усталостью! Признаюсь, меня так и клонит ко сну. Глаза сами смыкаются. Давно не испытывало мое тело такой трепки! Только, гамбусино, смотрите: огня не разводить!

— Понятно!

— Да. Может быть, чейены и далеко, но возможно и обратное, а огонь виден издалека и мы можем потерять наши скальпы и отправиться на тот свет.

— Да еще с вороньим мясом в желудке! — поддакнул уже укладывающийся на ночлег Гарри.

— Вы можете положиться на меня, сеньоры! Мне мой скальп дорог не меньше, чем ваши вам!

Три траппера не замедлили растянуться на траве и почти моментально были охвачены глубоким сном. Индеец, уложив в стороне Миннегагу и тщательно закутав ее плащом, затушил остатки догоравшего огня, чтобы во мгле наступающей ночи яркий свет костра не выдал индейцам местонахождения беглецов, подкинул устало пофыркивавшим лошадям несколько охапок свежей травы, а затем неслышными, крадущимися шагами отправился к берегу Соленого озера, чтобы произвести разведку.

Бродя по берегу, он тщательно рассматривал уже смутно вырисовывающиеся очертания прибрежных скал и извилины побережья. Скоро лицо его просветлело.

— Наконец-то! — промолвил он про себя. — А было таки трудно узнать, куда мы забрались. Но теперь я знаю, где мы находимся. Если только Левая Рука не увел свое племя куда-нибудь в сторону, мне будет нетрудно добраться до его становища, покуда белые будут спать в надежде, что я их стерегу! Правда, пожалуй, мне придется загнать коня. Но что за беда? Отыщется, надеюсь, какой-нибудь мустанг и на мою долю!

Вернувшись к лагерю. Красное Облако испустил чуть слышный свист. Звуки эти пронеслись над лагерем, не потревожив глубокого сна ни людей, ни лошадей. Но маленькая дочь, по-видимому, ждала отца: она вскочила со своего места и легкой тенью скользнула ему навстречу.

— Ты звал меня? — спросила она.

— Да, дитя! — сказал он несколько грустно. — Настал час, когда нам надо расстаться! Я должен отправиться к Левой Руке, а тебе придется остаться с бледнолицыми.

— А ты знаешь, отец, где стоят вигвамы арапахо?

— Да. Ведь я много раз бывал в этих местах. Да и твоя мать дала мне достаточно точные указания, где находится теперь вождь арапахо.

— Скажи, отец, разве мать встречалась когда-нибудь раньше с Левой Рукой?

— Много раз. Ведь все это великое восстание краснокожих против бледнолицых

— дело рук твоей матери. Ее побуждала к этому, боюсь, одна ее неутолимая ненависть в Деванделлю, желание отомстить покинувшему ее человеку. Но она выбрала удачный момент, нашла достаточно горючего материала, и великий пожар действительно зажжен женской рукой, и льется потоками кровь… Я, во всяком случае, не принимал в этом участия, покуда мои братья не вырыли томагавк войны… Ялла же все время была душой заговора. Она сговорилась со всеми выдающимися и влиятельными вождями чейенов и арапахо, она добилась того, что на время забыта старая вражда и три великих племени этого края соединились против общего врага. Но я-то узнал о принятом вождями решении начать священную войну против бледнолицых только тогда, когда об этом знали, кажется, все дети племени сиу!

— От тебя скрывали, потому что ты ведь не сиу!

— Да, я не сиу, — с горечью пробормотал индеец. — Но разве я бледнолицый? Разве Вороны не индейцы чистейшей крови? Разве мы. Вороны, не сражались против поработителей Америки, когда сиу еще не знали даже о самом существовании янки? И, наконец, разве я не воин? Но от меня все скрывали как от человека, которому нельзя довериться!

Помолчав немного, он заговорил снова:

— Но пусть так! Теперь и Красное Облако посвящен в тайну. Ялла удостоила его своего доверия, когда о тайне лаяли, кажется, даже собаки. И Ялла дала мне серьезное и ответственное поручение… В самом деле, может быть, до сих пор ни единому посланцу сиу еще не удалось добраться до Левой Руки, а арапахо не знают, что происходит в горах и прерии.

— Так ты хочешь покинуть меня здесь? — прервала его слова Миннегага.

— Так нужно, дитя. Ты останешься с этими… людьми, потом отправишься за ними туда, куда пойдут они.

— До самой асиенды? — оживилась девочка, сжимая кулаки и сверкая глазами.

—Не только до асиенды, но и в асиенду! Именно в ее стены, куда, как ты слышала, никогда не впускали индейцев. Там и нужно будет для нашего великого дела, для дела твоей матери твое присутствие! Ты хитра, как… гремучая змея. Ты умеешь скрывать свои мысли. Ты двулична, как… взрослая женщина, у которой сладкие слова на устах и яд в душе. Ты сумеешь всюду проникнуть, и ты умеешь прикидываться чистейшим ребенком, хотя уже научилась убивать воинов, правда предательским ударом в спину… Словом, в миниатюре ты настоящая Ялла… Да, да, твое место в асиенде!

— А что я буду делать там?

— Неужели ты потеряла всю свою смышленость? Подумай хорошенько! Во-первых, какую пользу делу твоей матери ты могла бы принести, если бы отправилась со мною к арапахо? Ты только задержишь меня в пути. Мало того, если я исчезну, оставив тебя здесь, это не возбудит подозрения бледнолицых. Они будут думать, что мне представилась возможность просто пойти по своей дороге, спасая собственную жизнь и не заботясь о их участи. Если же я возьму тебя с собой, они встревожатся. Это может помешать нашим планам. Мало этого, подумай еще хорошенько: ведь если арапахо еще не стерли асиенду с лица земли, если им придется нападать на белых, то как важно, чтобы среди белых находился тайный союзник! Когда будут грохотать выстрелы и среди защитников асиенды начнется смятение, никто не будет, понятно, обращать на тебя внимания. Разве трудно проникнуть тогда к каким-нибудь дверям, открыть ворота, впустить ночью твоих братьев внутрь асиенды? Или поджечь вигвам белых?