Кажется правда тоже убивает.

– Отец? – он потерянно смотрит, но не опускает оружие направляя его то на меня, то на маму. – Опусти. Отдай мне и мы поговорим обо всем, – стараюсь говорить не как с больным, а прежним голосом.

– Это не может быть правдой, – абсолютно потерянно выдает он не слыша нас с мамой.

Вот только она больше не желает слышать его и бросается вперед.

– Мама нет… – кричу пытаясь поймать, но она вырывается и кидается на отца с кулаками.

Хватаю ее за талию пытаясь убрать, оттесняя ее подальше, но звучит выстрел оглушая нас всех… раскатом тройного эхо расходится по дому и мир замирает темными пятнами в глазах.

Не чувствую, кажется, ничего. В ушах шум. А дыхание медленное. Хочу дышать, чувствую, что не хватает воздуха, но не могу глубже сделать.

Где-то разговаривает мама. Отец.

Приоткрываю глаза и вижу, что они вовсе не говорят, а кричат, это мне так из-за оглушения кажется.

– Ма… – еле выговариваю и она смотрит на меня со слезами.

Ее губы двигаются, но я ничего не слышу. Пытаюсь пошевелиться, но бок простреливает болью, что начинаю выть. У самого от этого текут слезы. Я никогда в жизни не чувствовал такой силы боли.

Мама, снова плача, что-то говорит и тянет ладони куда-то ко мне… откуда и идет эта агония.

Слух резко возвращается, будто кто-то вытащил пробки и сразу же в голову проникают слова отца:

– …крепче, идиотка. Если бы не ты… Второго сына угробить решила, тварь?

– Заткнись… подонок… – с хрипом выдаю ему.

Если бы мог ударил его сейчас от души.

– Тише, сынок. Тише, береги силы, я позвонила уже в скорую. Только тихонько лежи. Не обращай на этого скота внимание, будь со мной, хорошо?

– Что ж ты за дура такая? Пол жизни с тобой вожусь, а как была тупицей, так и осталась, – сжимаю кулаки на его фразу, от чего становится больно почему-то во всех мышцах разом.

– Как же я тебя ненавижу. Ты будто проклятие моей жизни, – отвечает она, опустив голову ниже.

– Лучше бы в тебя попал. Какого хрена полезла на меня? Тварь тупая…

Поворачиваю голову и смотрю на отца, который в стороне стоит. Его трясет. Буквально все тело. Руки дрожат. Лицо бледное. Он ходит туда-обратно постоянно то трет лицо, то шею, сжимая оружие в руках.

– Ты гниль этого дома, а не она. Ты убил своего сына и обвинял маму, проваливай отсюда…

– Я тебя сейчас добью, сопляк, – поворачивает пистолет, и она тут же вперед встает.

– Только посмей, мерзавец, я тебя голыми руками задушу.

– Тогда заткни его, пока я второй бок не продырявил ему.

– Ты свое еще получишь, Гриша. Вот увидишь. И кара твоя будет ужасной. Убийца. Ты убил его, – на этих слова с отца сходит еще сотня красок, и он замирает. – Твоими руками, которые по локоть в крови она не закрыла калитку. Проклинай себя мерзавец. Проклинай. Пусть тебя не отпускает мысль о том, что ты виноват. Нашего малыша загубил. Ушел из дома. Скотина…

– Заткнииись, – орет и хватается за голову, а я начинаю кашлять и скручиваюсь на одном боку. – Лучше бы этот подох тогда, все равно сейчас не выживет.

– Сволочь, – мама бросается на него, но тот уворачивается и хватает ее за волосы согнув пополам.

– Показывай, где деньги лежат. У тебя есть свой сейф, я знаю.

– И не мечтай. Я тебе ни копейки не дам, – спокойно отвечает мама, пытаясь убрать его руки.

– Где они? Пошла и показала мне быстро. Я должен уйти до приезда скорой и ментов.

– Я тебе уже ответила. Ты за все поплатишься.

– Я не виноват. Это вы… ты и этот сопляк… Я не виноват…

– Утешай себя этим остатки своей жалкой жизни.

Он начинает угрожать ей оружием, но откуда-то доносится голос.

– Пушку опусти, итак, уже парня поцарапал.

– Ты кто? – перехватывает маму, перехватив ее локтем за шею.

– Друг, кто же еще. Меня Романов послал, а ты тут устроил концерт.

– Романов?

– Ну да. Товарищ твой верный. Его там по полной обложили менты и разные госструктуры. Говорит бежать вам надо с ним. Послал за тобой.

– А его почему?

– Мне босс не докладывал. Сказал, что ты сам знаешь, чьих это рук дело.

– Быть этого не может.

– Может. Еще как может. У него от бизнеса в это утро уже почти ничего не осталось. Все арестовали. Счета почти все прикрыли, которые найти успели.

– Я ему позвоню, – отец лезет в карман за телефоном, но тот мужик снова говорить начинает.

– Бессмысленно. Он связь отрубил уже. Ну так что, едешь? – наконец незнакомец появляется у меня на глазах, и я его узнаю. Видел его среди людей, державших Алису и дочку в том ресторане.

Значит Мор пришел за ним.

Начинаю улыбаться, почти смеюсь… Никогда не думал, что буду рад тому, что моего отца заберет бандит и скорее всего убьет. Я не знаю, может я сошел с ума и мои мысли неправильны, но вспоминая все то, что он сделал моему брату, моей матери, моим девочкам я… я по-прежнему считаю, что он заслужил гораздо больше чем просто смерть.

Хочу, чтобы он осознавал, что он сам все сделал для того, чтобы остаться на дне своей могилы.

Тишина длится недолго. Отец скорее всего сомневается в словах мужчины.

– И как мне проверить, что ты не из органов?

– Органов чего? Брюшной полости? Мужик, я тут с четким указанием. Ты либо идешь, либо нет. Решай быстрей. Мне не говорили, что тут будет сомневающаяся девица в платье. А пацану в больничку бы, или его добить надо?

– Нет, – выкрикивает мама, отец дергается и выстрел звучит снова.

Все в замедленном действии происходит. И потому этот ад будет долго меня еще преследовать.

Она падает на колени, по ее шее и руке течет кровь. Незнакомец выбивает из руки отца оружие и бьет ему кулаком в лицо, так что он отлетает к стене, вырубившись.

Пытаюсь подползти к ней через боль, которую словно рукой сняло скорее всего на шоковом состоянии.

– Лежать, герой.

Подходит и осматривает маму.

– По касательной. Тут царапина. Главное, что вена цела, иначе тут фонтан был бы.

Прикладывает тряпку какую-то к ране и встает.

– Привет от Мора. Падаль забираю, это не осуждается. За документами он бегать не будет. Устроит все так, что твой папаша сбежал. Все будет возмещено из бюджета компании. Как только вернут, сразу придешь к нему