— Нет, — сказал Интагар. — О них доходили только смутные слухи, и ни разу не удалось найти никаких подходов…

— Не врете… — задумчиво сказал Сварог. — Но как так могло получиться?

— Позвольте спросить, ваше величество: то заведение, что обнаружено в Равене… Протектором?

Сварог молча показал пальцем на потолок.

— Вот видите… Насколько я прикидываю, все потому и ограничивалось смутными слухами, что дело всегда держали в строжайшей тайне. И никогда никому не хвастались. Немало молодчиков из знати откалывали подобные штучки, но так, что об этом быстро становилось известно — а вот те, кто оборудовал именно это заведение, ухитрялись держать все в тайне. Уж граф Гишар-то, узнай он об этом, моментально и, не колеблясь, пересажал бы всех, несмотря на знатность рода, вы же знаете, каков он в обращении с любым титулованным преступником… Да и барон Фаторус в Сноле не стал бы церемониться, в отличие от того слизняка, который только что отсюда выполз. Я уверен, все дело в том, что мерзавцы соблюдали строжайшую тайну… и никогда не было жалоб от пострадавших.

— Пожалуй, вы правы… — подумав, кивнул Сварог. — Полный список этих милых заведений вы от меня получите вечером. Снольдерскими, понятно, пусть занимается Фаторус, а вот в Равене и Латеране придется поработать вам.

— С радостью, — сказал Интагар с хищным выражением лица. — Тут и не нужно особенно изощряться, возьмем «на живца»…

— В Латерану, естественно, нужен новый протектор, — сказал Сварог. — Лучше, чтобы это был снольдерец — юридически здесь все же снольдерская территория, иные давно ворчат по поводу вас и кое-кого еще, что ронерцы забрали здесь слишком большую волю… Так что пусть будет снольдерец. Поговорите с Фаторусом, у вас ведь отличные отношения. Пусть подберет надежного человека… который в случае чего останется глух к просьбам высокородных родственников. Думаю, если поискать, такой найдется все же…

— Будет сделано. В самом скором времени, — Интагар покачал головой. — Значит, это императрица… Мне доложили, что вы приехали во дворец с какой-то девушкой… Я надеюсь, она не пострадала?

— Пострадали как раз те шалунишки, — усмехнулся Сварог. — Вы, должно быть, запамятовали, но она владеет кое-какой магией.

— Ну, вот и отлично, что все обошлось. Однако, ваше величество, вам бы следовало, простите за прямоту, быть осторожнее и не подвергать девушку риску, потому что…

— Вот мне этих ваших проповедей никогда больше не читайте, Интагар, — сказал Сварог. Это приказ. Кто мог предвидеть? Средь бела дня, в центре Латераны, с оставшейся на улице кучей охраны, в приличнейшем на вид заведении… Ладно. Зарубите себе на носу: с императрицей никогда ничего не может случиться. У нее древняя магия, сильная… И хватит об этом. У меня к вам крайне серьезное дело… Хотя, погодите минутку. С тех пор, как я бесцеремонно расселся за вашим столом, то и дело посматриваю на этот предмет. Странная штука. Что это вообще такое и почему у вас на столе? На вашем столе не бывает пустяков…

Он повертел в руках легкий, острый стилет, к колечку в рукоятке которого был привязан большой моток прочной, хотя и тонкой веревки — судя по плетению, дорнабильской. Дорнабиль не зря прозвали «веревочной столицей», тамошние мастера чего только не изготовляли — веревки, канаты и шнурки всех мыслимых разновидностей и назначения.

— Это, действительно, не пустяк, — сказал Интагар. — Дело серьезное и интересное, я собирался вам обязательно доложить, когда оформили бы все бумаги… Завязка банальная: промотавшийся молодой маркиз ждал наследства от дядюшки, а тот оказался крепок и в ближайшее время умирать естественной смертью никак не собирался. А вот орудие убийства этот вертопрах выбрал отнюдь не банальное… То, что вы держите в руках. Понимаете, каждый вечер дядюшка-маркиз запирался в своем кабинете на первом этаже и часа два перебирал свою коллекцию медалей. Окно выходило в парк и было всегда распахнуто — пожилой дворянин любил вечернюю прохладу, запах листвы, особенно после дождя… Сидел он за столом всегда лицом к окну. А шпингалеты на окне были самые новомодные, пружинные — стоит захлопнуть окно, и они сами защелкнутся. Этот мерзавец, племянничек, долго учился метать нож… В сумерках он подобрался к окну, метнул стилет так, что угодил дядюшке прямо в сердце, а когда увидел, что с тем покончено, выдернул стилет за веревку и захлопнул окно. Шпингалеты тут же защелкнулись. Утром, когда выяснилось, что хозяин не ночевал в своей спальне — впервые за много лет — слуги обеспокоились, заглянули в окно, увидев его недвижимым за столом, взломали двери…

Полиция оказалась в тупике. Налицо мертвец с ножевой раной в сердце, орудия убийства нет, дверь заперта изнутри, окно плотно закрыто на оба шпингалета… Необъяснимо. Кто-то даже начал уверять, что тут попахивает чертовщиной. Кабинет опечатали, как полагается до решения судьбы наследства, ценности там лежали немалые, пожилого дворянина похоронили… Прошло две недели, еще несколько дней — и наш прохвост был бы законным образом введен в права наследства. Его с самого начала подозревали, конечно, в таких случаях, когда наличествует промотавшийся вертопрах, чье положение может поправить только наследство, в первую очередь подозревают его — и сплошь и рядом не без оснований. Но никто не представлял, как он мог в этих условиях убить дядюшку. Коли уж дверь и окна были заперты изнутри. Сквозь стены проходить он, безусловно, не умел… Так что сыщики остались при одних подозрениях, а с ними к прокурору не пойдешь…

Однако нашелся один парень, молодой, ретивый, жаждущий побыстрее выдвинуться… Он добился у начальства разрешения еще раз осмотреть кабинет, снять печати. И взял след… Когда дядюшка с ножом в сердце грудью рухнул на стол, он опрокинул чернильницу, полную, растеклась изрядная лужа. К тому времени уже застывшая. Остался четкий след какого-то предмета, пробороздившего лужу из конца в конец, и след от тонкой веревки дорнабильского плетения. Наш парень все это осмотрел — чего раньше сделать другие не додумались — обнаружил, что шпингалеты — пружинные, и у него забрезжило. Он начал понимать, как можно было это сделать. Сумел убедить начальника, тот оказался человеком гибкого ума, сам съездил в особняк, осмотрел все, согласился, что идея толковая… Ну, а дальше было совсем просто. Этот скот не выбросил нож с веревкой. Решил, понимаете ли, сохранить на память о собственном хитроумии. В его квартире в его отсутствие сделали обыск, очень быстро обнаружили примитивный тайничок с кинжалом и веревкой, кое-где испятнанной теми же чернилами, положили назад, стали следить и копать… Нашли циркача, который учил его метать ножи. Нашли оружейника, который продал стилет. Нашли следы тех же чернил на подкладке камзола убийцы — он ведь, уходя, спрятал нож за пазуху… Подвели к нему толкового агента, девку, он с ней пьянствовал неделю, а потом, когда она умело навела разговор на убийства, стал хвастать, что знает способ нераскрываемого… Девка стала твердить, что не верит, что такого не бывает. Этот идиот достал стилет из тайника и стал ей подробно объяснять, как все же можно совершить нераскрываемое убийство. Ну, взяли… Будь он чуть поумнее, вывернулся бы. Нужно было потуже натянуть веревку и выдернуть стилет так, чтобы он не угодил в чернильную лужу. Вообще достаточно было выбросить стилет куда-нибудь в реку. И отчистить камзол от засохших чернил. Но обормот, на наше счастье, был не великой хитрости…