Потом взяли канат, парусину, свечи, дрова и ткань для зимней одежды. Трудно сказать, холодно в Долине или нет. На суше сейчас везде царит умеренный морской климат, но лучше подготовиться к любым неожиданностям. Мы слышали, что на севере бушуют особые штормы: зимние ураганы. Похожи на метель, только в море. Местные называют их «чаакан». Закручивается водяной смерч, с неба сыплет снег, а мощные порывы ветра превращают и воду, и осадки в лед. Осколки разбиваются о скалы и корабли.

Мы сложили в ящики и корзины все, что выменяли, и отнесли на корабль. И члены экипажа разошлись каждый по своим делам.

Дэниел повернулся ко мне и уронил на мою ладонь две монеты.

– Купи Перл что-нибудь теплое. Лучше всего ботинки или носки. В Долине босиком не побегаешь, – произнес он.

Я попыталась вернуть монеты.

– На это и моих денег хватит. Ты ведь, наверное, хочешь сходить в салун? – спросила я.

Сама только что мечтала о чашке ароматного чая.

– Ничего, купишь побольше, – резко отозвался Дэниел и зашагал прочь.

Перл захотела посмотреть плетеные корзины вместе с Марджан. Они пошли к лотку, а я направилась обратно к торговому дому одна. То и дело приходилось переступать через огромные лужи. Влажный воздух тяжелый, как мокрое одеяло. Дети возятся в грязи, старики везут тачки с картофелем и морковью, торговки обмахиваются у лотков. Бок о бок разложены и допотопные товары, и новые. Канаты, свечи и деревянные миски изготовлены уже после того, как люди переселились на горные вершины. А спички, ножи и пластиковые бутылки принесли сюда во время миграции.

Я с тоской поглядела на гору подушек. До чего приятно просыпаться в настоящей кровати, с мягкими подушками. Будильник срабатывает точно в нужное время, а ополоснуть лицо холодной водой – секундное дело: включаешь кран, и все. Но больше всего не хватает устойчивости, стабильности. В море все поверхности движутся.

Из отверстий в соломенных крышах вырывается дым. Женщина развешивает на веревке белье. В окне каменного домика другая женщина взбивает масло.

Возле гавани вокруг общего двора теснятся дома побольше. По двору бродят свиньи, козы и куры: то заходят в хозяйственные пристройки, то выходят обратно на улицу.

Я остановилась и уставилась на дома во все глаза. А ведь они построены до потопа. Одни кирпичные, другие обшиты сайдингом. На крышах кровля из гонта. Я даже заметила старинную колониальную усадьбу с колоннами.

Вспомнила, как Абран рассказывал про закрытую общину высоко в горах, где прошло его детство. Даже трудно представить, что во время Столетнего потопа кто-то вырос в таких спокойных условиях: незнакомцы в дверь не стучатся, и не надо по ночам охранять дом с дробовиком, чтобы грабители не влезли. Наверное, кто-то патрулировал огороженный периметр и не впускал посторонних – только больных, нуждавшихся в лечении. Должно быть, врачи тщательно охраняли свою общину, чтобы ни знания, ни лекарства не достались чужакам.

«Интересно, кто живет в этих домах?» – подумала я. Те, кто разбогател до потопа или после? Иногда это одни и те же люди. Некоторым удалось обратить катаклизм себе на пользу и еще туже набить кошельки. Я сразу подумала про Абрана и изобилие на борту «Седны». Запасы едва помещаются на полках в трюме. Представила, как мы с Абраном вместе живем в таком вот доме в Долине и строим новую коммуну. Не успеем хоть чем-то разжиться, тоже наверняка обзаведемся высокими воротами и оградой. Еще бы: надо же охранять драгоценное добро.

Перед одним из домов изможденная девочка лопатой швыряла в ведро навоз. Из-под рубашки выглядывали алые рубцы на спине. Я вздрогнула и поспешила прочь. Почти во всех портах граница между наемным трудом и рабством размыта. Люди приходят в богатые дома и соглашаются трудиться за пищу и кров, а потом остаются насовсем, потому что больше идти некуда.

В торговом доме я бродила вдоль полок, то и дело останавливаясь. Дотронулась до прозрачной банки с этикеткой «Зубная паста» и улыбнулась. За много лет успела забыть, что существует такое занятие: чистить зубы.

На другой полке лежало одеяло из крашеной шерсти. Я потерла между пальцами плотный материал. Одежда свалена в бочки с надписями: «Свитера женские», «Носки мужские». Я стала искать детские свитера и штаны для Перл. Она уже почти выросла из всех своих вещей. Из-под штанин торчат щиколотки. В некоторых портах над новой одеждой трудятся ткачи и швеи, но в основном мы носим вещи, уцелевшие во время потопа.

Хозяйка вышла из-за прилавка и направилась ко мне.

– На север плывете? – спросила она с сильным акцентом.

– Да, – кивнула я.

– У нас еще есть. Вон там.

Переваливаясь, женщина прошла между забитыми стеллажами в заднюю часть торгового зала. Там были свалены теплые одеяла, сапоги и куртки.

– Куда собрались? – уточнила женщина.

Ее черные волосы были стянуты в низкий тугой узел. Передвигалась она медленнее черепахи, но, судя по сжатым в тонкую нитку губам и строго приподнятым бровям, с этой особой лучше не шутить.

Я ответила не сразу. Обычно никому не говорю, куда направляюсь. Так спокойнее. Но когда надо что-то разузнать, места лучше торгового дома не найдешь.

– Мы плывем в Долину, это в…

– А-а, – перебила хозяйка. – Слыхали про эпидемию? Вернее, про заражение.

Я уронила одеяло обратно на полку.

– Про какое заражение?

– На них пираты напали, но оборону пробить не смогли. Долина – место неприступное. Вот пираты и решили подчинить себе местных жителей другим способом. Кинули в колодец чумной труп. Чума вернулась. – Женщина закрыла глаза и покачала головой. – Черная смерть. А кто-то еще про эволюцию рассуждает! Мы про эту заразу думать забыли, а она опять народ выкашивает.

Я вцепилась в полку, чтобы не упасть.

– Когда? Когда это было?

– Хм… Месяца два-три назад, не меньше. В общем, устроили пираты эпидемию, полдеревни вымерло, остальным пришлось сдаться. Там теперь колония.

– Да. Потерянных монахов, – тихо произнесла я.

– Так вы, значит, в курсе? Тогда зачем туда плывете?

Женщина отвернулась и переставила поровнее пару сапог.

Я не ответила. Мысли в голове сменяли друг друга с бешеной скоростью. Все это время соображала, как попасть в Долину, а про то, как ее захватили, не удосужилась разузнать. Я слышала, что биологическое оружие пускают в ход все чаще, но старалась лишний раз на эту тему не задумываться. Ну почему мне не пришло в голову выяснить, что сейчас делается в Долине?

Вдруг Роу не пережила эпидемию? Но пират ведь сказал: «Даже удивился, как она там уцелела». Я сначала подумала, что он об условиях в плену: Роу держат взаперти, пока не созреет для корабля-фермы. Значит, болезнь обошла ее стороной. Вот только… Вдруг болезнь еще свирепствует? Мы приплывем, а в Долине чума?