Вахтанг Георгиевич выглядел отдохнувшим и посвежевшим. Увидев его в эту минуту, никто не смог бы сказать, что на днях из его пышного тела извлекли две бандитские пули.

Я заглянула внутрь цистерны и обалдела. Она была обустроена по высшему классу – этакий спальный вагон специфической формы. Всю ее внутреннюю часть занимало огромное ложе, застеленное пуховой периной, с подушками всех форм и размеров. Ну просто для какого-нибудь шаха старались. В стену были встроены холодильник и бар. Как я догадалась, в холодильнике хранились напитки, требующие охлаждения. Под потолком висел телевизор. В дальнем конце цистерны была дверь. Я предположила, что за нею находятся необходимые удобства. Как выяснилось в дальнейшем, там, кроме унитаза, был еще и душ. Неплохо устроился Вахтанг Георгиевич. Очень неплохо. Вот только спутницы не хватало для такого комфортабельного путешествия.

Вахтанг Георгиевич и Зураб Георгиевич бросились друг к другу в объятия, словно не виделись целую вечность, и, мешая грузинские слова с русскими, запричитали. Я стояла в сторонке, рассматривая внутреннюю часть цистерны и слушая вопли братьев, которые с каждой минутой становились все радостнее и радостнее. Как же: оба живы и почти целы.

Пообнимавшись вдоволь с братом, Вахташа повернулся ко мне. Мою скромную особу он узнал немедленно: ему уже доводилось видеть меня в обличье старушки. Чкадуа кинулся ко мне, сгреб в объятия и завопил:

– Наташенька, свет очей моих! Спортсменка, комсомолка, красавица!

Я не была спортсменкой (овладение искусством самообороны я не считаю спортом), комсомол к тому времени, как мне исполнилось четыре, уже приказал долго жить, ну а красавицей в моем нынешнем маскарадном костюме меня назвать, объективно говоря, было довольно сложно, но Вахташа видел и мое истинное лицо и теперь был искренне рад лицезреть одну из своих спасительниц.

По-моему, Зураб очень удивлялся, слушая, как его старший брат осыпает меня многочисленными сочными эпитетами. По мнению Вахтанга, выходило, что краше меня на свете вообще нет ни одной женщины. Я была и самой красивой, и самой умной, и, главное, самой молодой.

Наконец поток, лившийся из горла Вахтанга, иссяк, и он поинтересовался:

– А где остальные?

– В доме, – ответил Зураб и затараторил, объясняя, как он звонил по всем телефонам, разыскивая дорогого брата, потом примчался сюда, тут пожаловали мы с мулаткой и еще каким-то спящим мужиком в сопровождении бандитского эскорта.

Я перебила Зураба и выдала свою версию случившегося, вкратце пояснив, как мы с дядей Сашей и Марисом провели этот день. Вахтанг не переставал восхищаться талантами (в основном дяди Сашиными и моими), а узнав, что полковник Никитин вынужден сейчас стоять где-то посреди дороги, потому что балбес Вадим не позаботился вовремя заправиться, отдал распоряжение родственнику, работавшему шофером комфортабельной цистерны, ехать за дядей Сашей и доставить дорогого друга сюда на дачу. А уж Вахтанг Георгиевич сейчас закатит пир на весь мир для дорогих друзей и спасителей.

Правда, дяде Саше не суждено было попутешествовать в мягкой цистерне (но, может, только пока?), потому что не успели мы открыть ворота, как увидели подъезжающие к дому машины Вадима и Леньки.

Вахтанг снова раскрыл объятия, и они с дядей Сашей долго целовались и обнимались. Прервать сеанс Чкадуа заставил лишь вид вылезающей из машины Оксанки.

Вахтанг Георгиевич отпустил дядю Сашу и уставился на пьяную Леванидову, так и не выпустившую из рук бутылку коньяку, в которой теперь оставалось на один глоток. Наряд на ней был все тот же – да и откуда новому-то взяться? Правда, Оксана чувствовала себя в нем прекрасно, словно всегда только так и ходила. Но, вероятно, в последнее время так оно и было. Кто-то комфортнее всего чувствует себя в спортивном костюме, кто-то – в вечернем платье, а кто-то – вот так, в сексшоповском бельишке, достойном любой панели. Противогаз Оксанка сняла.

Вадим вывел Руту, по которой Вахтанг Георгиевич только скользнул взглядом, и повел ее в дом, поддерживая за плечи. Рута была в длинной футболке, в которой и лежала на тахте, где я ее увидела в первый раз. Слава богу, могла сама идти, хоть и при поддержке постороннего. Взгляд у нее был не очень осмысленный, но раз передвигает конечностями – значит, есть надежда на то, что вскоре полностью отойдет. Дядя Саша пошел вслед за Рутой в дом, сказав, что должен заняться девушкой: она требует медицинской помощи (дядя Саша еще и медик?). Леня отогнал и «Лендровер», и свою «Ниву» в гараж. Родственник братьев Чкадуа поинтересовался у дядюшек, что делать с цистерной.

– Подвал занят? – спросил Вахтанг у Зураба.

Младший брат не знал ответа. Я молчала, чтобы не признаться в том, что мне уже довелось там побывать. Я не сомневалась, что речь идет о подземном бункере. Ответ дал Ленька: в подвале места еще для одной цистерны не было, тем более для такой огромной.

– Во дворе оставь, – велел Вахтанг Георгиевич и снова уставился на Оксанку, которая, в свою очередь, уже углядела, что внутри открытой цистерны имеется бар.

Не здороваясь с хозяевами (да и откуда она могла знать, что это хозяева? Стоят какие-то мужики во дворе – ну и пускай стоят), не спрашивая разрешения, Оксанка, пошатываясь, направилась вверх по лесенке, чуть не свалилась (перила в цистерне не были предусмотрены), влезла внутрь, проследовала на своих каблуках прямо по перине (между прочим, могла бы и снять обувь!), открыла дверцу, осмотрела содержимое и извлекла бутылку «Камю». Хороший вкус у мадам, которой место только на панели или под забором.

Оксанка осушила остатки из бутылки, с которой прибыла в гости к Вахтангу Георгиевичу, бросила ее на перину, умелым движением открыла «Камю» и поднесла горлышко ко рту. Она пила весьма крепкое содержимое как воду, что поразило даже видавших виды братьев Чкадуа, которые, как завороженные, уставились на незваную гостью.

Братья переглянулись, опять посмотрели на Оксанку, которая, сделав неверный шаг, грохнулась на перину, самортизировавшую удар, пролила часть содержимого бутылки на дорогие подушки, тут же глотнула еще раз, а потом подняла голову и наконец обратила внимание на нас, стоявших во дворе.

– Закусон какой-нибудь есть? – пьяным голосом поинтересовалась она без каких-либо вступлений.

Братья Чкадуа открыли рты от удивления. «Ну и нахалка!» – подумала я и решила, что если я ее не одерну, то она еще неизвестно что может себе позволить. А в ее появлении у Чкадуа была доля и моей вины: не отсекли мы ее вовремя там, во дворе Гавнадия.

– Так, девушка, – я с суровым видом подошла к цистерне, – поставь бутылку туда, откуда взяла, и вылезай. Во-первых, тебя сюда никто не приглашал. Во-вторых, ни пить, ни есть тебе не предлагали. В-третьих, надо проявлять уважение к старшим. В-четвертых, ты даже не поздоровалась с хозяевами. В-пятых…

Я не успела сказать, что в-пятых: Оксанка дико расхохоталась и запустила в меня бутылкой с остатками коньяка. Я успела увернуться, но по двору проходил ничего не подозревающий Ленька – и бутылка угодила ему по буйной головушке. Видимо, голова у Леньки была не очень крепкая, потому что он тут же рухнул наземь, не издав ни звука.