Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот рык мне знаком, подумала Линда. Он сопровождает меня всю жизнь. Не знаю, может быть, его ярость и есть мое самое раннее младенческое воспоминание.
— Ну вот что, теперь вы ответите ясно и четко на мои вопросы. А не то поедем в отделение в Истад. Нам надо найти Анну, потому что у нее могут быть сведения о Биргитте Медберг. — Он перевел дыхание. — К тому же мы хотим убедиться, что ничего не случилось.
— Что могло случиться? Анна учится в Лунде. Линда это прекрасно знает. Почему бы вам не поговорить с теми, с кем она там снимает квартиру?
— Обязательно поговорим. А не может она быть где-то еще?
— Нет.
— Тогда перейдем к другому вопросу. Нас интересует тот человек, что был у вас ночью.
— Петер Стигстрём?
— Вы можете описать его прическу?
— Уже описывала.
— Мы, конечно, можем к нему съездить. Но нам важно слышать ваш ответ.
— Длинные волосы. До плеч. Каштанового цвета. Несколько седых волос. Достаточно?
— А затылок?
— О боже! Если у человека волосы до плеч, то они и на затылке до плеч.
— Вы уверены?
— Конечно, уверена.
— Спасибо.
Он резко поднялся и вышел, хлопнув входной дверью. Стефан Линдман поспешил за ним. Линда ничего не могла понять. Почему он не прижал ее к стенке? Почему не сказал про того коротко остриженного типа, которого видела Линда? Она пошла к двери, но Генриетта преградила ей путь:
— Я не хочу, чтобы ко мне заходили, когда меня нет. Что, каждый раз, когда я выхожу с собакой, я должна запирать дверь?
— Я понимаю.
Генриетта повернулась к ней спиной:
— Как твоя нога?
— Лучше.
— Когда-нибудь ты мне расскажешь, что ты делала здесь ночью.
Линда вышла во двор. Теперь она понимала, почему Генриетта не тревожится за дочь, несмотря на то, что в округе произошло зверское убийство. Объяснение этому было только одно — она прекрасно знает, где ее дочь.
Стефан Линдман и отец ждали ее у машины.
— Чем она занимается? — спросил Стефан. — Повсюду нотная бумага… Шлягеры пишет?
— Пишет музыку, но никто не хочет ее исполнять, — ответил Курт Валландер. Он повернулся к Линде. — Я прав?
— Может быть.
Заиграл мобильник, и все схватились за карманы. Звонил телефон Курта. Слушая, он поглядел на часы.
— Еду, — наконец сказал он и сунул телефон в карман.
— Мы едем в Раннесхольм. Появились какие-то новые данные, кого-то там видели в лесу… Только забросим тебя домой.
Линда спросила, почему он не поинтересовался мужчиной с короткой стрижкой.
— Я выжидаю, — ответил он. — Этот вопрос еще не созрел.
Потом они заговорили о странном спокойствии Генриетты.
— Объяснение этому может быть только одно, — сказал Курт Валландер. — Она прекрасно знает, где Анна. Интересно другое — почему она врет. Рано или поздно мы это узнаем. Если, конечно, постараемся. Но сейчас это не так важно.
Они молчали до самого Истада. Линда все время хотела спросить, что происходит в Раннесхольме, но у нее было чувство, что сейчас это неуместно. Они остановились на Мариагатан.
— Выключи мотор на секунду, — сказал отец и полуобернулся к Линде. — Я хочу повторить то, что уже говорил: я убежден, что с Анной ничего плохого не случилось. Ее мать знает, почему она исчезла. У нас, к сожалению, сейчас просто не хватает ресурсов, чтобы заниматься еще и этим. Но ничто не мешает тебе съездить в Лунд и поговорить с ее приятелями. Только не говори, что ты из полиции.
Она вышла и помахала им на прощанье. Открыв дверь в квартиру, она замерла. Что-то такое Анна сказала в последний раз, когда они виделись. Но что — сейчас не вспомнить.
На следующий день она встала очень рано. Квартира была пуста — отец ночью не приходил. В начале девятого она вышла из дому. День выдался солнечный, теплый и тихий. Поскольку торопиться ей было некуда, она выбрала дорогу на Треллеборг, вдоль моря, и свернула на Лунд только у Андерслёва. По радио передавали новости — ни слова о Биргитте Медберг. Она нашла датский канал с диско, прибавила громкость, а заодно и скорость. У Стаффанторпа ее остановил полицейский. Она чертыхнулась, приглушила музыку и опустила стекло.
— Превысили на тринадцать километров, — сказал полицейский с такой восторженной физиономией, словно преподносил ей букет.
— Исключено, — сказала Линда. — Не больше чем десять.
— У нас радар. Хотите идти на конфликт — я тоже пойду на конфликт. И выиграю.
Он сел рядом с ней и проверил водительские права.
— Почему такая спешка?
— Я — аспирант полиции, — сказал она и тут же пожалела.
— Я не спрашивал, чем вы занимаетесь, я только спросил, почему такая спешка. Но можете не отвечать — штраф все равно придется заплатить.
Он закончил писать, вышел из машины и помахал ей на прощанье. Линда чувствовала себя полной идиоткой. Но еще сильнее была злость — почему ей так не везет?
Она выяснила Аннин адрес, поставила машину и купила мороженое. Она никак не могла успокоиться после дурацкого инцидента с полицейским. Села на скамейку на солнышке и постаралась выбросить его из головы. Еще девять дней, подумала она. Лучше бы прямо сейчас.
В кармане зазвонил телефон — отец.
— Где ты?
— В Лунде.
— Нашла ее?
— Я только что подъехала. Меня остановила полиция.
— Что ты имеешь в виду?
— Превышение скорости.
Он довольно засмеялся:
— Ну и как ты себя чувствуешь?
— А ты как думаешь?
— Думаю, что ты чувствуешь себя полной дурой.
Это ее задело, и она сменила тему:
— Почему ты звонишь?
— Проверил, не надо ли тебя разбудить.
— Не надо. Тебя ночью не было.
— Я поспал пару часов в замке. Они выделили нам две комнаты.
— Как дела?
— Сейчас мне некогда рассказывать. Пока.
Она опустила телефон в карман. Почему он звонил? Проверяет меня, подумала она и поднялась с лавки.
Деревянный двухэтажный дом был окружен садом. Калитка насквозь проржавела и, казалось, вот-вот упадет с петель. Она позвонила в дверь — никто не отозвался. Она позвонила еще раз, прислушиваясь, — звонка слышно не было. Тогда она постучала. Стучать пришлось довольно долго, прежде чем за стеклянной дверью замаячила какая-то фигура. Открыл парень лет двадцати, с физиономией, густо усеянной угрями. На нем были джинсы, майка и бурого цвета дырявый халат. От него пахло потом.