– А это что?

– Это моя любимая серия. Книги о приключениях Нэнси Дрю[14] и другие.

– О ком, о ком?!

Я уставилась на нее, не в силах поверить своим ушам. Конечно, Кло никогда не увлекалась чтением, но мне казалось, что имя Нэнси Дрю должно быть хорошо знакомо всем современным девочкам ее возраста. А ведь кроме книг, о Нэнси было снято несколько фильмов; в последнее время появились даже компьютерные игры о похождениях девочки-детектива.

– Это детективные истории для девочек. Видишь, несколько томов вон там, слева?.. Эти книги я просто обожала. Там действует главная героиня Пенни Паркер – журналистка, которая расследует разные таинственные случаи. А рядом стоят книги о Биверли Грей. Они принадлежали еще Бутси, когда она была такой же, как ты. Когда я научилась читать, она подарила их мне… – Я невольно улыбнулась, вспоминая теплые субботние вчера, когда, устроившись в саду или под своим любимым кипарисом, я запоем читала потрепанные книжки с пожелтевшими страницами.

– Можешь брать любую книгу, только обещай, что будешь с ними поосторожней – все-таки они уже очень старые. – Заодно я чуть было не порекомендовала Кло свое любимое «читальное место» под кипарисом, но вовремя остановилась.

– Ладно, там видно будет…

Она все же взяла еще пару книг и положила в стопку к «Времени…», потом сняла с полки один из моих призов – короткий столбик из белого пластика, увенчанный позолоченной коробочкой хлопчатника, – и долго рассматривала.

– Что это за штука?

– Это приз победительнице конкурса «Маленькая Мисс Хло́пок». Я завоевала его в двухтысячном году, когда мне было четырнадцать.

Кло наморщила нос.

– Это, типа, конкурс красоты?

– Что-то вроде. Только мне пришлось не просто расхаживать в купальнике, но и жонглировать жезлом.

Кло снова посмотрела на дешевую пластмассовую безделушку. Ее лицо ничего не выражало, и я невольно пожалела, что так и не выкинула все эти глупые призы, напоминавшие мне о той Вивьен Уокер, которой я когда-то была и которой не слишком гордилась.

Наконец Кло сказала:

– А ты была очень красивая, когда была в моем возрасте?

Я ненадолго задумалась, тщательно подбирая слова для ответа. Марк со своим стремлением к совершенству ухитрился воспитать у дочери самый настоящий комплекс неполноценности.

– Я была скорее хорошенькой, чем по-настоящему красивой, – сказала я наконец. – Да и то не в двенадцать, а когда стала чуть постарше – лет в тринадцать-четырнадцать… Зато жонглировать жезлом я всегда умела неплохо. Ну а если откровенно, титул «Маленькой Мисс Хлопок» мало что изменил в моей жизни, к тому же это было очень давно, хотя, не скрою, вспомнить об этом мне бывает приятно. Но не более того…

Я улыбнулась, но Кло на меня не смотрела.

– Отстой!.. – буркнула она, ставя кубок на место.

– Пожалуй, ты права.

– А дневник ты вела? – с надеждой спросила Кло через несколько минут, но я отрицательно покачала головой.

– Нет. Никогда. Наверное, это просто не в моем характере, – ответила я. Не могла же я сказать, что не вела дневник исключительно потому, что когда-то дневник вела моя мать. Правда, после ее возвращения я его больше не видела. Должно быть, дневник ей надоел, и она забросила его, как бросала все, что считала ненужным и неважным.

Отойдя от полок на пару шагов, Кло снова заозиралась, разглядывая отошедшие обои, дипломы, грамоты, кубки. Выбрав момент, когда девочка повернулась ко мне спиной, я потянулась к ночному столику и вытряхнула на ладонь одну таблетку.

– А тут что? – Девочка подняла с пола шляпную картонку, которую Томми нашел на чердаке мастерской.

– Запчасти от старых часов. Мой двоюродный дедушка дядя Эммет когда-то владел часовой мастерской. В эту коробку он складывал детали, которые ему не пригодились. Томми просил меня их разобрать. Если хочешь, можешь мне немного помочь.

– Не думаю, чтобы это было намного интереснее, чем читать бумажные книги.

Украдкой перекатывая между пальцами маленькую белую таблетку, я смотрела, как Кло снова ставит коробку в угол.

– Твоя мама зовет меня Джо-Эллен.

Я непроизвольно сжала пальцы в кулак, да так сильно, что ногти врезались в ладонь.

– Я не слышала этого имени уже очень давно, – медленно проговорила я. – Так звали мамину лучшую подругу, когда она еще училась в старшей школе. В колледже Джо-Эллен познакомилась с человеком из Паскагулы[15], вышла за него замуж и уехала к нему. Когда я была маленькая, она частенько приезжала к нам в гости со своими двумя сыновьями… – Я ностальгически улыбнулась. – Джо-Эллен всегда говорила, как бы ей хотелось иметь свою девочку, а я просила ее взять меня к себе. Кэрол-Линн очень расстраивалась, когда это слышала… должно быть, именно поэтому я так и говорила.

Кло посмотрела на меня таким долгим и пристальным взглядом, что я успела десять раз пожалеть о своих последних словах.

– Но меня зовут Кло, а не Джо-Эллен.

Встав с кровати, я подошла к своему чемодану и стала рыться в нем в поисках смены белья и пары джинсов. Одновременно я мучительно размышляла о том, как объяснить Кло, что случилось с моей матерью, и почему она никак не может запомнить, как кого зовут. А главное, как нам быть дальше? Может, нам всем стоит повесить на грудь таблички с именами, чтобы Кэрол-Линн нас не путала? А еще лучше – написать на табличках, какое сегодня число и год. Нет, я оказалась абсолютно не готова к тому, что́ ожидало меня до́ма. Снова увидеть собственную мать и убедиться, что она совершенно не помнит, что́ произошло между нами, было все равно что явиться в гости не в тот день и не в тот дом. Иными словами, мой гнев и моя боль существовали теперь только внутри меня; они были только моими, словно вытянутые нитки на подоле моей жизни, и я не знала, отре́зать их или взять иголку и попытаться убрать внутрь.

– Мне очень жаль, Кло, но Кэрол-Линн тяжело больна и уже никогда не станет прежней. Нам всем придется научиться терпению – это единственный путь…

Я думала – она будет спорить, возражать, но Кло промолчала, и я почувствовала себя так, будто это не она, а я была ребенком. После непродолжительного раздумья девочка сказала:

– А куда она уезжает?

Я резко выпрямилась, сжимая в руках сложенные джинсы.

– Что ты имеешь в виду?