— Чего ты хочешь? — Павел из всех сил старался сохранить остатки самообладания.

Он был абсолютно беззащитен перед кошмарной тварью, стоявшей напротив, чувствовал себя голым и беспомощным. Самое ужасное, что бес отлично это чувствовал. Павел никогда не сомневался в существовании Бога, однако редко обращался к Нему и сейчас понятия не имел, как просить Его защиты. Слова единственной молитвы, которую он помнил наизусть, «Отче наш», перемешались в памяти, и он никак не мог воспроизвести ее. Не было на нем и креста — снял, когда утром принимал душ, и забыл надеть.

Оружия при себе тоже никакого нет. Он сунул руку в карман, нащупал связку ключей — от дома и машины, машинально вытащил их, сжал в кулаке.

— Что тебе от меня надо?

— Поговорим лучше о тебе. — Существо заговорило спокойно и миролюбиво. — Чего ты хочешь? Желаешь потрахаться напоследок? Могу разрешить!

В глазах беса светилось отвратительное понимание.

— Не смущайся! Ты же поцеловал девку там, в кровати! Небось с трудом сдержался?

Существо глумливо передернуло бедрами и картинно облизнуло губы. Язык был красный и ненормально длинный. Он все больше высовывался из раскрытого рта, раскачивался из стороны в сторону и тянулся к подбородку, точно алая змея.

Павел не выдержал и бросился к дверям. Но не успел сделать и пары шагов, как что-то сильно толкнуло его в живот и отшвырнуло назад, к окну. Падая, Павел задел ногой табуретку и больно ударился спиной о стол. Рука разжалась, ключи выпали, тихонько звякнув. Он лежал и смотрел, как существо неспешно приближается. Остановившись в шаге от него, то, что сидело в Верином теле, грустно и строго заметило:

— Нехорошо уходить, не попрощавшись. По-английски — это в моем понимании невежливо. Следует придерживаться национальных традиций, ты так не считаешь?

Павел молчал. Он понимал, что просто так ему отсюда не выбраться.

— Правильно понимаешь, — кивнуло существо в ответ на его мысли.

— Что тебе от меня нужно? — повторил Павел.

— Экий ты нудный, — разочарованно протянул бес. — А мне казалось, любопытный. Неужели не хочется спросить меня о чем-нибудь? Я знаю такое, чего тебе не вычитать ни в одной книжке.

Павел не нашел в себе сил ответить. Бесовское создание подняло опрокинутую табуретку и уселось возле Паши, закинув ногу на ногу.

— Мне не хватало общения, — доверительно проговорило оно. — Поговорим?

— Как ты убил всех этих людей? — прохрипел Паша.

— Мы, — поправил бес и провел руками по груди и бедрам. — Обожаю женские тела. Мне в них уютно. Особенно в молодых и крепких. — Существо заурчало от удовольствия, как голодная дворняга над костью. — Ведь они вызывают вожделение. Способны воспроизводить себе подобных. Это дает поистине безграничную власть! А мужские тела сухи и бесполезны — они лишь орудие, если ты меня понимаешь. Терпеть не могу там находиться. Так о чем мы?

— Об убийстве.

— Ах, ну да. Славно потрудились. — Существо мечтательно закатило глаза и дурашливо вздохнуло, косясь на Пашу. Видеть, как милое Верино лицо гримасничает и искажается чуждыми ее мимике ухмылками и ужимками, было невыносимо жутко. Павел старался не смотреть, чтобы не сойти с ума.

— Почему ты говоришь «мы»? Тебе помогали? — глухо спросил он.

— Не зли меня. Мне казалось, ты догадливее, — раздраженно произнес бес и снова заговорил Пашиным голосом: — «Инфернальные сущности не могут воздействовать на физические объекты, потому что не имеют тела, для этого им нужны посредники и носители».

— Кто тебе помогал?

Бес скривил в ухмылке Верины губы и ничего не ответил.

— Нет, — прошептал Павел, — не может быть… Она не могла!

— Она не знала, бестолочь! Согласия девки не требовалось, — снисходительно ответил бес. — Когда она приехала сюда, то уже была моя. Не сразу вся, но я умею ждать. Мне нужно было, чтобы она осталась — и она захотела остаться. А потом мне с каждым разом все легче было действовать через нее. Все очень просто — я смотрел ее глазами и приказывал, а овцы выполняли. Сейчас покажу.

Существо выбросило руку, схватило Павла и рывком поставило на колени рядом с собой. Потом сжало его виски и приблизило лицо, заставив смотреть прямо перед собой.

Заглянув в красивые карие глаза, недавно бывшие Вериными, Паша словно провалился куда-то. Перед его глазами замелькали картинки, как в рекламном ролике.

Вера и высокий парень слегка неотесанного вида стоят возле бани. Где-то вдалеке — детский смех и веселый женский голос. Мужчина отрешенно смотрит в глаза Вере, а та высоким голосом что-то монотонно объясняет ему, и глаза ее наливаются лукавым торжеством.

Картинка меняется. Вера и Юлия Борисовна одни в библиотеке. У некрасивой носатой библиотекарши, внимающей размеренным подробным разъяснениям, тот же безжизненный взгляд. «Ты не сможешь выйти через дверь, там опасно и ты боишься. Полезешь через окно. Выбей стекло чем-нибудь и вылезай. Сделай так, чтобы остались острые края. Ты должна задеть их шеей, пусть воткнутся как можно глубже! Не пытайся остановить кровь! Не зови на помощь и не пытайся остановить кровь!»

Снова смена декораций. Вера говорит по телефону, ей взволнованно отвечает симпатичный темноволосый мужчина. «После нашего разговора проверь входную дверь — она должна быть заперта. Потом прими душ и выйди на балкон. Если кто-то будет стучать, не открывай. Не отвечай на телефонные звонки. Ты должен выполнить все, как я скажу. Иди на балкон. Закрой за собой дверь. Наклонись как можно ниже, перегнись через перила. Опрокидывайся и падай вниз».

Сцена на кухне. Поздний вечер, почти ночь. Ирина Матвеевна сидит напротив Веры и слушает, как та перечисляет ей, что надо делать: лечь спать, проснуться через три часа, на рассвете. Открыть глаза и увидеть в дверях бывшего возлюбленного, Игоря Толмачева, каким она его помнит в последние годы жизни. Он стар, сед, безумен и держит в руке большой молоток. Игорь движется к ней и хочет убить. Она до смерти напугана. Забивается в угол кровати и смотрит, как он приближается к ней, поднимает молоток. От страха ее сердце перестает биться.

Последняя картинка. Вера стоит на улице. Напротив — жалкая кучка напуганных стариков. Уставились на нее, как кролики на удава. Она, отчетливо выговаривая слова, приказывает им лежать в своих кроватях, пока огонь будет пожирать их дома. «Ни единой попытки спастись», — деловито подчеркивает Вера.

— Вызвать огонь — это, как ты понимаешь, для меня не проблема, — самодовольно произнесло существо, отпустив голову Павла. — Чисто исполнено, правда?

Перед глазами у Паши плыли разноцветные круги. В висках стучало, череп готов был расколоться от боли.

— Тебе нехорошо? — заботливо спросил бес. — Потерпи. Скоро станет лучше.

Павел, позабыв о боли, вскинул голову. Это был голос его матери. Паша застонал. Бес захохотал.