Его наняли написать сценарий по его второму роману, «Черная стремнина» (главным образом потому, что право на написание как минимум первого варианта сценария стало непреложным условием продажи прав на экранизацию, несмотря на заявления его литературного агента, что он рехнулся), и его вариант на самом деле оказался очень даже неплохим. Билла пригласили в Юниверсал-Сити для доработки сценария и дальнейшей работы над фильмом.

Его литагент — миниатюрная женщина Сьюзен Браун. Ее рост ровно пять футов. Она необычайно энергична и даже еще более эмоциональна.

— Не делай этого, Билли, — говорит она ему. — Откажись. Они вложили в этот фильм много денег и найдут хорошего сценариста. Может, даже позовут Гольдмана.[61]

— Кого?

— Уильяма Гольдмана. Единственный хороший писатель, который поехал туда и одним выстрелом убил двух зайцев.

— О чем ты говоришь, Сьюзи?

— Он остался там и не растерял мастерства, — отвечает она. — Шансы на то, что так и будет, не выше шансов победить рак легких. Такое возможно, но кому охота пробовать? Ты сгоришь на сексе и спиртном. Или от каких-то новых таблеток. — Безумно завораживающие карие глаза Сьюзен сверкают. — А если выяснится, что заказ получит какой-нибудь зануда, а не такой, как Гольдман, что с того? Книга на полке. Они не могут изменить ни слова.

— Сьюзен…

— Послушай меня, Билли! Хватай деньги и беги. Ты молодой и сильный. Такие им и нужны. Ты поедешь туда, и первым делом они лишат тебя самоуважения, а потом и способности писать. Это прямая линия из пункта А в пункт Б. И последнее, но не менее важное: из тебя высосут весь тестостерон. Ты пишешь, как мужчина, но ты всего лишь мальчишка с очень высоким лбом.

— Я должен ехать.

— Кто здесь пернул? — Она морщит носик. — Должно быть, потому что что-то точно завоняло.

— Но я поеду. Должен.

— Господи!

— Я должен уехать из Новой Англии. — Он боится произнести следующую фразу (для него это все равно, что произнести заклятие), но не считает возможным скрывать от нее. — Я должен уехать из Мэна.

— Но почему, скажи на милость?

— Не знаю. Просто должен.

— Ты говоришь мне что-то серьезное, Билли, или говоришь как писатель?

— Это серьезно.

Этот разговор они ведут в постели. Груди ее маленькие, как персики, и такие же сладкие. Он крепко ее любит, но оба знают, что любовь эта ненастоящая. Она садится — простыня сползает на колени — и закуривает. Она плачет, но он сомневается, знает ли она, что он в курсе. У нее просто по-особому блестят глаза. Упоминать об этом бестактно, он и не упоминает. Он не любит ее по-настоящему, но она ему далеко не безразлична.

— Тогда поезжай. — Голос становится деловито-сухим, она поворачивается к нему. — Позвони, когда закончишь, если у тебя останутся силы. Я приеду и подберу остатки. Если останется, что подбирать.

Киноверсия романа «Черная стремнина» называется «Логово Черного демона», и Одра Филлипс играет главную роль. Название ужасное, но фильм получается очень даже ничего. Так что в Голливуде он оставляет одну-единственную часть своего тела — сердце.

— Билл. — Голос Одры вырывает его из воспоминаний. Он замечает, что она выключила телевизор. Смотрит на окно и видит лижущий стекла туман.

— Я объясню, насколько смогу, — пообещал он. — Ты этого заслуживаешь. Но сначала я попрошу тебя кое-что сделать.

— Хорошо.

— Налей себе чашку чая и расскажи, что ты знаешь обо мне. Или думаешь, что знаешь.

Она в недоумении посмотрела на него, потом прошла к высокому комоду на ножках.

— Я знаю, что ты из Мэна. — Она налила себе чай из чайника, что стоял на подносе для завтрака. Она родилась и жила в Америке, но в голосе слышался английский выговор — следствие роли, которую она играла в «Комнате на чердаке». Они приехали в Англию на съемки этого фильма. Билл впервые написал оригинальный сценарий. Ему предложили поставить фильм. Слава богу, он отказался: его отъезд окончательно бы все порушил. Он и так знал, что они скажут, вся съемочная группа. Билли Денбро наконец-то показал свое истинное лицо. Еще один хренов писатель, безумнее, чем сортирная крыса.

И, видит Бог, он чувствовал себя безумцем.

— Я знаю, что у тебя был брат, которого ты очень любил, но он умер, — продолжила Одра. — Я знаю, что ты вырос в городке, который назывался Дерри, через два года после смерти брата переехал в Бангор, в четырнадцать лет — в Портленд. Я знаю, что твой отец умер от рака легких, когда тебе исполнилось семнадцать. И ты написал бестселлер, еще учась в колледже, оплачивая обучение стипендией и деньгами, которые получал, работая на текстильной фабрике. Должно быть, тебе это показалось очень необычным… такое изменение в доходах. В перспективах.

Она вернулась в ту часть комнаты, где находился он, и он увидел это в ее лице: осознание, что в их отношениях есть белые пятна.

— Я знаю, что ты написал «Черную стремнину» годом позже и приехал в Голливуд. За неделю до начала съемок ты встретил совсем запутавшуюся женщину, которую звали Одра Филлипс, и она немного знала о том, через что тебе пришлось пройти… эти безумные перемены в жизни… потому что пятью годами раньше была никому не известной Одри Филпотт. И эта женщина тонула…

— Одра, не надо…

Ее глаза не отрывались от его.

— Почему нет? Давай скажем правду и посрамим дьявола. Я тонула. За два года до встречи с тобой я открыла для себя попперсы,[62]годом позже — кокаин, который понравился мне еще больше. Попперс утром, кокаин днем, вино вечером, валиум — на ночь. Витаминный набор Одры. Слишком много важных встреч, слишком много хороших ролей. Я очень уж напоминала персонаж из романа Жаклин Сюзанн.[63]Это было так весело. Знаешь, как я воспринимаю то время, Билл?

— Нет.

Она мелкими глотками пила чай, смотрела ему в глаза и улыбалась.

— Все равно что бежишь по пешеходной дорожке в международном аэропорту Лос-Анджелеса. Понимаешь?