– А кто его знает? – ответил майор. – Нам не докладывали. Только я не помню… – признался он, почесав затылок, – как шел. Понимаешь, темно было, я ориентировался на сквозняк. Помню, поднялся по трем лестничным пролетам. Но где сейчас эти пролеты, бог их знает.

Костя почувствовал, что майор надеется на него, словно спрашивает, что делать дальше в этой ситуации. Пролеты стали главным ориентиром. Их надо было найти. Они пошли дальше. Базлов тащил «пермендюр», как бревно, на плече.

– Что там твоя карта подсказывает? – нетерпеливо спросил он.

Костя перевел взгляд на карту, потом на Базлова и хотел сказать, что карта ни о чем ему не говорит, что, наверное, надо пройти еще какое-то расстояние, чтобы найти эти самые злосчастные пролеты, как вдруг волосы у него на голове встали дыбом от ужаса: за спиной майора, бесшумно, как привидения, возникли «протеиновые матриксы», то бишь гребнистые «песиголовцы». Самое жуткое, что они не шли следом, а пересекали коридор поперек, проходя сквозь кирпичную кладку, как сквозь воду. Костя, как в детстве, закрыл глаза, надеясь, что видение окажется мнимым, а когда открыл, «протеиновые матриксы» все еще шли, не реагируя на свет его фонариков. Костя вскинул АА-24 и, отодвинув майора, который, ничего не замечая, рассказывал о своих страданиях в плену, выстрелил. Звук выстрела еще стоял в ушах, когда они, задевая плечами за стены, нырнули за угол. Майор Базлов от страха забыл, что в руках у него грозное оружие – «пермендюр», но потом Костя сообразил, что стрелять из него в узком пространстве туннеля смерти подобно.

Однако все это они поняли потом, когда отбежали на порядочное расстояние и дышали, как загнанные лошади, оглядываясь и вздрагивая от малейшего шума. Теперь этот вековой туннель не казался им надежным убежищем, сложенным человеческими руками, и был полон непонятной угрозы, которую источали стены.

– Черт знает что… – пробормотал Базлов, брезгливо снимая с лица липкую паутину. – Мне кажется, мы в ловушке…

И ты туда же! – подумал Костя. «Анцитаур», как всегда, молчал, индикатор опасности – тоже, будто ничего не происходило из ряда вон выходящего. Но Косте казалось, что разгадка Зоны где-то совсем рядом, стоило протянуть руку. Только разгадка эта не за углом и не за развилкой, а там, куда ушли «протеиновые матриксы». Некоторое время они с майором простукивали стены, но быстро поняли бесперспективность этого занятия, потому что так можно было стучать до скончания века. Не было здесь тайных ходов, а «протеиновые матриксы» появились вовсе не из какого-то тайного хода, а именно из монолитной стены. А это уже попахивало не доморощенной мистикой, а самой что ни на есть реальностью, только с такой реальностью ни Костя, ни майор Базлов раньше не сталкивались. Не укладывалась такая реальность в человеческую логику и была вне понимания, словно отголосок четырехмерного пространства. Костя старался не глядеть на майора, который в свою очередь старался не глядеть на него. У обоих на языке крутился один и тот же вопрос, но они боялись его задать: «А туда ли мы премся и выберемся ли отсюда?»

Они пошли так быстро, насколько это было возможно в туннеле, который то сужался, то расширялся. Базлов нервно оглядывался и что-то бормотал себе в густую черную бороду. Потом он вдруг виновато сообщил:

– Слушай, я вспомнил, там воды не было…

Костя уже давно понял, что они плутают неизвестно где, свернули не туда, куда надо. Во-первых, Военная школа не могла иметь такие бесконечно длинные подвалы, а во-вторых, они бродили в старой, древней части подземелья, а это означало, что они ходят по кругу. А еще он вспомнил, что Военная школа имеет в плане вид буквы «ш», а значит, этих подвалов должно быть как минимум три. В какой из них они попали, неизвестно.

Словно в подтверждение его умозаключений, Базлов внезапно заорал, показывая на стену:

– Мы здесь были! Знак! Я нацарапал его, когда мы проходили.

– Значит, где-то здесь должен быть выход на поверхность, – высказал Костя очевидную мысль и вздохнул с облегчением.

Сейчас мы выберемся на поверхность, пусть там даже сотня «протеиновых матриксов». Надоело мне шляться по этим лабиринтам. Но «титан»! «Титан-то» почему подвел? «Титан» действительно показывал совсем не то, что надо, словно его подменили.

– Слушай, а тебе не кажется, что нас кто-то водит?

– С смысле? – Майор Базлов, не очень-то слушая его, стремительно двигался к ближайшей развилке. – Вот куда мы здесь свернули? Куда?

– Да подожди ты… – сказал Костя, ухватившись за свою мысль, как за спасительную соломинку. – Не выйдем мы здесь.

– Почему? – Майор уверенно свернул направо, хотя Костя пошел бы налево.

– Потому что нам морочат голову.

– Кто? Что ты несешь? А еще сталкер!

– А помнишь тех, из стены?

– Ну и что? Может, их и не было? Может, нам обоим показалось? Я слышал, что в подземельях так случается: бродишь, бродишь, а потом тебе всякая чертовщина видится.

– Да нет… – не очень уверенно возразил Костя. – «Титан» рисует план, который не замкнут, словно мы все время идем и идем в бесконечность.

– А хочешь, я разрушу всю твою логику? – самоуверенно заявил майор.

– Ну?.. – недоумевающе посмотрел на него Костя.

– Если сознание человека еще можно изменить и заставить верить в неочевидные вещи, то как можно влиять на аппаратуру?!

– Так-х-х-х… и я о том же! – воскликнул Костя, удивляясь непонятливости Базлова. – Вот твой знак?

– Ну…

– И этот тоже?

– Ну?..

– А этот?

– Этот я точно не ставил, я ставил один большой знак в начале пути.

– Ну?.. – Костя вопросительно посмотрел на него. – Ничего не понял…

Майор схватился за голову и сел на корточки, прислонившись спиной к стене. Костя упал напротив на странную кучу мусора. «Титан» в целях экономии тут же снизил расход энергии в два раза. Фонари едва тлели. Лицо майора в их свете казалось черным.

– Выходит, ты прав? – осторожно спросил Базлов.

– На, поешь, – сказал Костя, протягивая хабар-кормилец.

Пока майор заправлялся, он посмотрел на часы, которые показывали восемь часов вечера, получалось, что они бродят весь день, хотя субъективно Косте казалось, что прошло не больше трех часов. Если кто-то хотел нас обмануть и запутать, то это ему удалось, подумал он.

– Но ведь так не бывает! – возмутился он и сжал кулаки.

– Чего орешь? – хрипло спросил майор.

– Это я так… – ответил Костя. – От злости. Извини…

– А-а-а… – вздохнул майор. – В яме я тоже злился и кусал себе руки. А что толку?

– Слушай! – воскликнул Костя. – А ведь тебя специально выпустили!

– Да ладно тебе! – усмехнулся майор. – Кому это надо?

– Нет, я серьезно. – Костя откинул шлем. – Кому-то очень надо было, чтобы ты вышел на поверхность!