– Я не слишком пьяная? – спросила Вера.

– Нет, что ты! – вполне правдоподобно соврал я. Говорить правду, как учили в школе, я воздержался, иначе мой ответ прозвучал бы: «Да ты бухая в салат!» – и вряд ли пошел бы на пользу моей карьере в этой компании.

– А мне кажется, да! – засмеялась Вера прямо мне в ухо. – Проводишь меня домой, а то сама не доеду… Пропаду по пути. Что ты тогда делать будешь?

– Провожу, конечно! – бодро заявил я. Логично напрашивающийся ответ «Да пропади ты пропадом!» я снова решил не озвучивать.

Песня закончилась, и я с облегчением направился обратно к столу. Хоть Славу спас, уныло подумал я, может спокойно отправляться к своей любимой семье.

– Как тебе Вера? – подмигнул мне Гена.

– Не спрашивай, – скривился я, – меня просто Слава попросил с него внимание переключить.

– Это он зря, – покачал головой Гена, – такие возможности нечасто выдаются, тут пользоваться надо. Знаешь, как я финдиректором в прошлой конторе стал?

– Откуда мне знать?

– Телок своему боссу подгонял: и проституток, и просто честных давалок, – любил он это дело! Чего только не сделаешь ради карьеры! А тут Славе так фишка поперла, ему бы радоваться! Мне Вера ничего не предлагала!

«Жуть какая! – подумал я. – Ни за что бы не стал спать с Верой!» Это же хуже, чем с бультерьером. Меня даже передернуло. И чтобы поскорей избавиться от этого жуткого образа, на следующий медленный танец я пригласил Альбину.

– А ты с Верой долго вместе работал? – первым делом спросила Альбина.

«Ну вот, и эта туда же!» – с грустью подумал я. Обсуждение этого вопроса в танце с Альбиной в мои планы не входило.

– Не очень, – постарался я быть максимально нейтральным.

– А мне кажется, она к тебе хорошо относится, – доверительно шепнула мне Альбина.

Обсуждение Веры и всего, что с ней связано, особо меня не волновало, но шепот в исполнении Альбины понравился.

– Ты, может, как-нибудь намекнешь ей, что меня можно продвинуть… ну, хоть в отдел операций… специалистом? А то так всю жизнь в ассистентах и просижу.

Эта фраза стала последней каплей, окончательно утвердившей меня в мысли, что из моего списка ее имя бесповоротно вычеркивается. Дотанцовывали мы под односложные, ничего не значащие фразы. Я был счастлив, когда все закончилось. Краем глаза заметив, что в мою сторону, слегка пошатываясь, направляется Вера, я кинулся приглашать Сашу.

– Держи себя в руках, как будто ничего не было, – осторожно произнесла Саша. – У нас тут как в деревне, сразу все поймут.

Я немного сильнее сжал ее руку.

– Ого, какой ты сильный, – произнесла она нежно.

Я вспомнил, что еще с утра решил разобраться, а правда ли я хотел ее вчера или меня спровоцировала ситуация: алкоголь, усталость, да и сама Саша. Промолчав почти весь танец, я так ничего и не понял. Но на всякий случай шепнул:

– А мы когда с тобой увидимся?

– Когда хочешь? – вопросом ответила мне Саша, но тут танец закончился, и ко мне подлетел Слава.

– Можешь расслабиться, – сообщил я, – отстанет от тебя Вера, я провел с ней работу.

Слава замотал головой:

– Даже не знаю, надо ли? Я тут не выдержал, позвонил Нине: так, говорю, и так, что делать? А она мне: трахни ее, и дело с концом, так хоть, может, зарплату прибавит! И что теперь мне делать?

Ничего себе отношения, подумал я. Интересно, а дружбу с Альбиной он тоже с женой согласовывал? А что бы Аня на это ответила? Может, позвонить ей сейчас, ради прикола?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Хочешь – сам езжай ее провожать!

В этот момент я почувствовал у себя на плече чью-то железную хватку. Это была Вера.

– Ну что, Максим, поехали? – Ее тон, несмотря на заплетающийся язык, не предполагал возражений.

Не успел я и глазом моргнуть, как оказался на заднем сиденье такси, почти что в обнимку с Верой, с деланым сочувствием выслушивая ее пьяные излияния на тему, как непросто современной сильной женщине устроить свою личную жизнь.

– Представляешь, возвращаюсь неделю назад из Женевы, вижу – мой Игорь какой-то квелый, молчит все время, внимания совсем не обращает. Я ему и говорю: милый, ты что-то совсем от рук отбился, может, нам отдельно пожить? А он ведь у меня такой ручной был! Думала, на место его поставлю! А он сразу так взбодрился и говорит – раз ты сама так хочешь, то давай! И на следующий же день с вещами на выход. Я через неделю ему звоню узнать, как он там, а он даже телефон не берет. Вот гад!

Вероятно, Вера приняла рюмку на ход ноги или ее так утрясло на заднем сиденье, но я видел, как стремительно она пьянеет. Закончив плач Ярославны, Вера приступила к активной фазе реализации своего плана по обустройству личной жизни, по крайней мере в конкретно взятый вечер. От изнасилования в такси меня спасло только то, что мы приехали.

Моя мечта на этой же машине отправиться домой оказалась несбыточной. Прежде всего потому, что Вера была не на своем ходу и мне пришлось буксировать ее до квартиры и помогать открывать двери, в том числе в туалет. Загрузив туда Веру, я с облегчением направился к выходу, но побег не удался – Вера настигла меня, когда я возился с ее замком.

– А ты куда собрался? – еле выговорила она, намертво вцепляясь мне в плечо. – Я тебя никуда не отпускала!

– Я подумал, ты спать пошла, – нашелся я. – Давай тогда еще выпьем, – придумал я себе лазейку: сейчас для Веры всего один глоток алкоголя станет последним.

Мой план сработал идеально – действительно, после залпом опрокинутой рюмки коньяка Вера стала клевать носом и сползать на пол. Будучи порядочным мужчиной, я загрузил ее на кровать и с облегчением отправился домой, утешаясь тем, что удалось отделаться легким испугом. Потери были незначительные – измазанный ее помадой воротник белой рубашки, оторванная пуговица на пиджаке, которую она теребила всю дорогу в такси, и испорченное настроение. Оказался у меня и трофей – сунув руку в глубины пиджака за ключами, я обнаружил во внутреннем кармане красные кружевные стринги. Их принадлежность не оставляла никаких сомнений, но как они там оказались, а главное, что теперь с ними делать, я ума приложить не мог.

Когда около двух, в рубашке, измазанной Вериной помадой, я заявился домой, выяснилось, что у Ани оказался резервный паровой котел. В тот момент, как я вошел в квартиру, он немедленно взорвался. Обломки разлетались по сторонам почти час, весь этот час я промолчал, в очередной раз пытаясь ответить себе, зачем мне все это. Голова совсем не соображала, и сказать Ане мне было абсолютно нечего.

После второго взрыва мы не разговаривали все выходные и почти всю следующую неделю, помирила нас Марина, которая в четверг зашла навестить Аню. Вернувшись после очередного – практически ночного – совещания, дома я обнаружил картину, достойную пера Питера Брейгеля-старшего: на кухне, слегка затянутой табачным дымом, сидели Аня с Мариной, а под столом живописно расположились две пустые бутылки из-под вина.