class="p1">— Рассказывайте.

— Представиться не хотите? — вздыхаю в ответ.

Глава 16

— Я не с претензиями либо с намерениями конкретно в ваш адрес, — тут же обозначает границы коллега Фроловой.

Параллельно он старательно подвешивает излишне большую и контрастную голографическую копию своего служебного жетона.

Пермяков Виктор Сергеевич, майор — дальше не читаю, неинтересно.

— Меня очень занимает случившееся, — поясняет он. — А вы — непосредственный участник.

— Ваши намерения по ходу действий могут измениться, — пожимаю плечами. — В результате смены намерений могут возникнуть и претензии. Какова цель нашей беседы?

— Убита сотрудник полиции. Почти убита — с её жетона прошёл СОС и телеметрия показала клиническую смерть. Потом, правда, оно отменилось, но... — он красноречиво смотрит на меня.

Готов поспорить, кое-кто сейчас ведёт сразу несколько разговоров. Заметно, теперь я могу это почти уверенно определять.

— Система транслирует гибель полицейского на весь департамент?! — мне действительно любопытно.

Процессуальные границы пока не обозначены, могу себе позволить быть самим собой (говорить, что думаю и не думать, что говорю).

— Да. — Чётко отвечает мент. — Такой выстрел — это очень большое ЧП и, разумеется, о нём сразу же оповещается весь личный состав, который сейчас в работе. Это вызов всей полиции, какие бы мы ни были.

А он откровенен, где-то даже демонстративно.

— Я Александр. — Он наверняка знает и без этого, но мне сейчас необходимо понимание степени неформальности нашего разговора.

Потому обозначаю лёгкий шаг вперёд.

— Виктор, — отвечает чистокровный, хотя руки не подаёт.

С другой стороны, возможно, у них рукопожатие не в ходу? Прокрутив быстро в голове всё с утра, припоминаю, что да: пожатия рук почти не было. Даже когда менты здоровались и прощались друг с другом возле Вавилона. Там, откуда я-нынешний родом, было бы иначе.

— Пойди погуляй, — абсолютно невежливо предлагает майор Виктор молчаливому коллеге. — Александр, чтобы зря не тратить времени.

Он отстёгивает бляху с груди, что-то на ней нажимает, в результате чего жетон перестаёт подавать признаки жизни:

— Мне нужна информация, любая. Я вижу, что вы не очень хорошо относитесь к нашему брату, но вы спасли нашего сотрудника. Получается, какой-то диалог между нами всё-таки возможен.

— Что конкретно вас интересует?

— Проверьте своим браслетом, я действительно отключил жетон.

— Зачем, я вам верю. — На самом деле просто вижу, что не врёт, но это одно и то же. — Виктор, чтобы сократить прелюдию, просто скажите, чего конкретно вы хотите. Вам я в любом случае не враг и для сотрудника вашей организации вы более чем адекватны. Это не комплимент, оценка.

— Хочу понять, кто стрелял, — он смотрит в глаза. — Сейчас на ушах весь мониторинг в городе, фиксируются даже собаки крупнее полуметра в холке.

— А собаки-то зачем? — удивил.

— Это я для иллюстрации, — майор морщится. — Я к тому, что у полиции тоже есть свои ресурсы и они сейчас будут работать на поимку преступника без оглядки на личности.

— То понятно, — вздыхаю. — Такая оплеуха престижу — покушение на сложившийся порядок. Почему вы думаете, что ключи к ситуации у меня?

— Сказать вам, что сейчас моя очередь задавать вопросы? Или промолчать — потому что хватит и намёка?

— Ответьте. Мне это важно для МОЕГО анализа ситуации. — Без особого труда выдерживаю его взгляд, потому что ситуацию чувствую лучше него и глядеть подобным образом сам могу не хуже.

Воздействие из разряда правого прямого в боксе. Не наносит никакого ущерба, если сделать "подставку".

Кроме того, пользуюсь оказией, чтобы понять алгоритмы их информационного обмена (хотя бы попытаюсь).

— Вы с утра вызвали нас по факту...

— Помню.

— Светлана отработала у вас, после чего дело из полиции сразу забрали.

— И засекретили, — продолжаю за него, вклиниваясь в паузу.

— Да, — он не отрицает, хотя моя ремарка ему не нравится. — Что вы с ней делали после этого?

— Будете смеяться, она поехала на работу, а я вернулся в офис. Привёл в порядок кое-что и поехал в Аль Гани на Рубежной площади.

— Зачем?

— Есть и пить кофе, — снова искренне удивляюсь. — А зачем туда ещё ездят? — из кармана на стол припечатываю два бумажных чека за наш столик и за столик Ельцовой. — На всякий случай: там системы видеонаблюдения, как и у меня в Вавилоне. Два искусственных интеллекта, сертифицированы государством — мой маршрут и время в каждом пункте могу доказательно подтвердить с точностью до секунды.

— Вавилон? — услышав название клуба, майор слегка напрягается.

— Я директор и единственный хозяин. И заведения, и сети, и всего проекта, — без суеты активирую внешнюю виртуальную клавиатуру браслета, вхожу в приложение электронного правительства и демонстрирую ему выписку из реестра собственников. — Приятно познакомиться.

— Да ну, не может быть! — я словно сбил его с какой-то важной мысли и вырвал из потока.

— Виктор, — наклоняю голову к плечу, смотрю ему в глаза.

Затем снимаю с руки железяку и двигаю по столу к нему:

— Гостевой допуск дать? Войдёте под полицейской должностью, простите что официально. Но зато сами убедитесь.

— Да нет, я так, по инерции. — Он на ходу перестраивает какие-то свои расчёты. — Нет необходимости, — полицейский не прикасается к гаджету, откидываясь на спинку стула.

Он несколько секунд молчит и смотрит сквозь стену, а я уже знаю, что для чистокровного — это эквивалент получаса моих глубоких раздумий. Ладно, четверти часа или даже поменьше, но всё равно немало.

— Светлана согласилась принять моё предложение, мы поели в Аль Гани и поехали в два банка последовательно, — продолжаю. — Во втором, точнее, после него её и попытались застрелить. К счастью, в городе отличная скорая помощь и очень компетентная кардиология: стрельнули неудачно.

— Пустышка, — отбрасывая условности, майор покачивается на стуле вперёд-назад и барабанит пальцами по столу. — Это всё пустышка. Не поймаем...

Он думает о своём и всего, естественно, не озвучивает, но говорит откровенно. Удерживаясь в определённых границах.

Пока размышляет полицейский, лихорадочно рассуждаю и я. Через мгновение делаю закономерный вывод, что самые шаткие точки опоры порой на сто процентов лучше, чем их отсутствие.

— Виктор, вы опасаетесь, что стрелка вам не отдадут? — я уже сделал свои заключения, интересно