— В надежде на еще одну бессонную ночь!

Селена смутилась и, чтобы как-то скрыть это, фыркнула.

— Ну, кто следующий? — спросил Рэд, предлагая пульт по очереди ребятам. Тод оказался смелее. Он бережно взял аппарат, потрогал кнопочки, посмотрел на экран и кивнул Рэду, чтобы тот запускал. Принцип парнишка, видимо, хорошо усвоил, но вот манипулировать пультом ему было пока сложновато. От напряжения он забавно надувал щеки, но, откровенно говоря, для играющего в первый раз получалось отлично!

— Составишь мне компанию за завтраком? — но когда Селена договорила эту недлинную фразу, Рэд уже разливал чай по кружкам.

— Слушай, ты меня совсем избалуешь! Дай я сама хоть бутерброды намажу! — попыталась девушка отобрать нож и масло. Но Рэд виртуозно увернулся:

— Так, ша по лавкам! Вон сядь с краешка и смотри на меня влюбленными глазами. Мне, может, приятно за тобой поухаживать!

Селена звонко рассмеялась и с преувеличенным старанием выполнила пожелание капитана, широко распахнув глаза и стараясь придать им выражение крайнего обожания. Рэд засмеялся в ответ, потом неожиданно повернулся в сторону экрана. В эту секунду и Селена поняла, что противный пищащий звук пропал. Дети смотрели на девушку и капитана огромными удивленно-непонимающими глазами.

— Сдается мне, они думают, что мы немного ту-ту, — на русском прыснула Селена.

— А мне кажется, они просто никогда не видели, чтобы вокруг них веселились, — с грустью произнес Рэд.

— Вам включить игру заново? — снова перейдя на галакт, уточнил он. Но дети переглянулись и хором замотали головой.

— К маме хотим, — сказал Тод. Рэд понимающе кивнул и пошел проводить ребят в каюту.

— Для парня ты на удивление хорошо ладишь с детьми! — констатировала Селена, когда капитан вернулся.

— Так у меня были годы практики с Ником! И потом, с детьми на самом деле намного проще — они говорят, что думают.

— Рэд, извини, — Селена тщательно подбирала слова, страшно боясь задеть капитана за живое, — но как вышло, что до восьми лет ты воспитывался у бабушки с дедушкой?

— Ты же как юрист, вероятно, знаешь, что на Земле каждая пара может завести только одного ребенка?

Селена кивнула. Юрист она была посредственный, но данная тема в институте ее потрясла, поэтому и крепко запала в голову. Закон этот был принят уже давно, в борьбе с перенаселением планеты. Если кто-то все же нарушал его и заводил второе чадо, было всего два пути. Первый — ребенка изымали и отдавали на усыновление переселенцам, а биологические родители при этом до совершеннолетия вынуждены были платить ему алименты. Второй — необходимо было выплатить огромадную сумму государству, в качестве штрафа, а дальше жить всей семьей припеваючи.

— Был период, когда и я очень хотел получить ответ… Как понимаешь, меня вообще не планировали. Но мать кормила Джастина грудью и слишком поздно поняла, что беременна. Аборт делать было уже нельзя. Отдавать меня в чужие руки родители пожалели, но на выплату ушло все, что у них тогда было: квартира, сбережения, большая часть оборотного капитала «Леграсс Индастри». Компания тогда только-только начала вставать на ноги. Матери было очень тяжело одной с двумя малышами на съёмной квартире. Отец практически жил в тот период на работе, чтобы вытащить фирму из кризиса. Поэтому они и приняли такое решение. Все это мне объяснила бабушка, когда я что-то начал понимать и задавать вопросы. И я, наверное, успокоился. А став взрослым, понял, почему мать всегда испытывала ко мне плохо скрываемую неприязнь. Меня им как будто навязали. Она лишилась привычной жизни, жилья, прислуги…

— Но ты же был ребенком! Ты не был виноват! — глаза Селены, поддернутые накатившими слезами, были в гневе.

— Сел, ты что так расстраиваешься? — совершенно беззаботным нежным голосом произнес Рэд, вытирая пальцем покатившиеся у девушки слезы. — Я никогда не чувствовал себя от этого несчастным. У меня в лице бабушки была лучшая мама на свете.

— А как же тогда Ник и Колин?

— Отец мечтал о дочке. К рождению Ника и Колина компания уже так «возмужала», что папа вполне мог себе позволить еще потомство. На Земле семей, подобных нашей, можно по пальцам пересчитать — у кого есть большие деньги, обычно не спешат обременять себя толпой ребятни. Два, максимум три ребенка. Фактически наше семейное фото — уже подтверждение высокого места в списке Форбс.

— Прости, мне это кажется, странным… Нет, я головой вроде бы понимаю, правильность подобных ограничительных мер, но на Онадэрре все по-другому. Аборты запрещены, да и детям обычно рады.

— Наших это в любом случае не коснется, — подытожил Рэд. — У меня и личных средств уже предостаточно, если даже долю в компании не считать.

— У меня тоже есть… средства! — Селена никому не собиралась рассказывать об этом, как и трогать тот капитал без особой надобности. Но сейчас ей почему-то очень захотелось доказать, что она «запала» совершенно не на леграссовские доходы. — Когда наш прапра — и так далее дедушка улетел на Онадэрру, у него был небольшой пакет акций «Xone». Сумма доходов от них поступала на специальный счет в банке. По традиции, согласно завещанию, доступ к счету могли получить наследники в равных долях. Но ни одно поколение Громовых этими деньгами так и не воспользовалось…

— «Хоne» — если я правильно понимаю, это сегодняшний лидер рынка IT-технологий «Хоne Systems»? Прости, я перебил…

— Ничего. Да, это они. Так вот, вернувшись с учебы, я поняла, что не хочу и дальше прозябать на Онадэрре. Потомков эсквайра Громова осталось всего трое — отец, я и брат. И мне нужны были деньги на реализацию своей мечты. Я не собиралась их спустить на ветер и все прочее, в чем меня семья обвинила, — по мере своего рассказа Селена мрачнела все больше и больше, — я не претендовала на базовые акции, только на свою часть от скопившихся доходов. Но отец был в бешенстве. Меня стыдили тем, что за несколько сотен лет никто не позарился на эти деньги, и только я, такая хапуга, не желаю их передать потомкам. А я сказала, что передам своим потомкам, а они со своими пусть сами разбираются. Но согласись, иметь доступ к стартовому капиталу и всю жизнь «над златом чахнуть», работая в ремонтной мастерской, — это дичь какая-то… А даже если и не так,