Рив вскочил на ноги.

– Ты хочешь сказать, что вы убили Берта-Талисмана?

– Именно так; и мы убьем и тебя тоже, если ты не сядешь.

Рив опустился на кровать.

– Что вы собираетесь с нами делать?

– Вы вернетесь с нами в Дур Шанзаг, чтобы подвергнуться исследованию Восьмерых.

– А потом?

– Вы не переживете исследования.

По-видимому, больше говорить было не о чем. Затем Билли пришла идея:

– А ведь вам придется снимать нас с парохода!

– Вас снимут на следующей же стоянке. Команда не станет препятствовать нам. На пароходах нет законов, кроме тех, которые берет на себя труд изобрести капитан.

На этот раз говорить было действительно не о чем. Маленькая сцена оставалась совершенно статичной. Билли и Рив сидели рядышком на кровати. Двое агентов стояли слегка поодаль друг от друга, спинами к двери, наблюдая за ними.

Затем все это взорвалось.

Дверь распахнулась, и раздался отвратительный вой игольчатого пистолета. Двоих агентов развернуло и швырнуло на пол. Их тела были изрешечены тоненькими кусочками стали. В дверях, держа в правой руке миниатюрный игольчатый пистолет, стоял Малыш Менестрель.

– В следующий раз, если мне опять придется вытаскивать вас, идиотов, из дерьма, я буду стрелять по вам!

А. А. Катто прошла вслед за Вальдо в его апартаменты. Она совершенно не ожидала такого оборота событий. Грядущие переживания обещали быть болезненными и унизительными. Самое странное, что при этом она чувствовала также слабый прилив возбуждения.

В спальне их ожидали три Горничных-1. Кровать была накрыта черным бархатным покрывалом, окраска стен настроена на темно-фиолетовый тон. А.А. Катто должна была признать, что ее брат обладал утонченным вкусом к жестокости. На кровати лежал короткий, заплетенный в косичку хлыст белой кожи. Он лежал так, чтобы создавалось впечатление, что его случайно бросили туда.

Вальдо щелкнул пальцами, подзывая Горничных-1:

– Быстро! Разденьте мисс Катто.

Горничные-1, окружив А.А. Катто, начали методично снимать с нее одежду. Она не препятствовала им. Это было очень странное ощущение – чувство покорности. Чувство, что она не имеет контроля над ситуацией.

Когда она осталась совершенно обнаженной, Вальдо пощелкал переключателями освещения, и стены померкли почти до черного цвета. Теперь комната была совершенно темной, не считая единственного светлого пятна над кроватью.

Голос Вальдо прозвучал зловещим шепотом:

– Ложись, дорогая сестрица.

А. А. Катто нашла эту ритуализованную инсценировку весьма возбуждающей. Впрочем, насчет самой предстоящей ей боли она не была так уверена.

Две Горничных-1 взяли ее за запястья и мягко, но настойчиво провели к кровати. Ее положили лицом вниз, и Горничные-1, вытащив из тайников сбоку кровати сверкающие хромированные наручники, подбитые с внутренней стороны мягкой черной кожей, застегнули их на ее запястьях и лодыжках. А.А. Катто была распластана на черном бархате, совершенно неспособная пошевелиться.

Вальдо нажал еще две кнопки, и по тускло мерцающим стенам задвигались, сменяя друг друга, различные фигуры и узоры. Из скрытых динамиков зазвучал Рихард Штраус. А.А. Катто вывернула голову, чтобы взглянуть на Вальдо – он натягивал пару белых лайковых перчаток. Он улыбнулся, глядя на нее сверху:

– Ты должна признать, что я немало постарался ради тебя!

– У тебя действительно неплохой вкус.

Вальдо наклонился вперед и поднял хлыст.

– Это всегда было предметом моей гордости.

Он щелкнул хлыстом в воздухе, словно проверяя его.

– Может быть, дозу альтакаина, прежде чем мы начнем?

– Скорее я предпочла бы что-нибудь, чтобы вырубиться.

– Брось, сестренка! Это испортило бы весь смак нашего мероприятия. Предлагаю альтакаин или ничего.

А. А. Катто попробовала пошевелиться, но обнаружила, что наручники не дают ей этого сделать.

– Хорошо, хорошо. Думаю, альтакаин сделает мои ощущения более интересными.

Вальдо повернулся к Горничной-1:

– Впрысните мисс Катто одну дозу.

Горничная-1 прижала инъектор к ее обнаженной ягодице и нажала на спуск. А.А. Катто ощутила покалывание, когда наркотик начал распространяться по ее организму. Вальдо сделал знак остальным двум служанкам:

– Теперь разотрите тело мисс Катто сенситолом.

А. А. Катто пришла в ярость.

– Сенситол? Я не соглашалась на сенситол!

– Мне кажется, это только разумно. Я бы не хотел, чтобы ты пропустила хотя бы малейший нюанс своих тактильных ощущений.

Две Горничных-1 растерли крем по ее плечам, спине, ягодицам и ногам. Ее плоть словно ожила; ее кожа воспринимала малейшее движение воздуха. Она чувствовала себя пришпиленнной, уязвимой, раскрытой и в высшей степени восприимчивой ко всему, что ее брат собирался делать с нею. В этой тотальной пассивности и тотальной униженности было нечто, возбуждавшее ее совершенно незнакомым для нее образом. Голос Вальдо донесся откуда-то сзади:

– Что ж, думаю, мы почти готовы.

Послышался свист рассекаемого воздуха, и А.А. Катто непроизвольно напряглась, но удара не последовало – Вальдо просто еще раз пробовал хлыст. Она повернула голову.

– Бога ради, начинай уже! Сколько можно тянуть?

Вальдо рассмеялся.

– Не знал, что ты настолько нетерпелива, сестренка.

– Давай, начинай!

– Зачем же? Я нисколько не спешу.

– Вальдо, пожалуйста!

Он усмехнулся.

– Попроси еще раз.

– Вальдо!

Медленным движением он занес хлыст. Время застыло в неподвижности и молчании.

Затем хлыст опустился на ее тело, и А.А. Катто, задохнувшись, принялась корчиться и в конце концов закричала во весь голос.

Малыш Менестрель сунул свой пистолет в маленькую наплечную кобуру и шагнул в каюту. Он был несколько менее вызывающе одет, чем в Дур Шанзаге. Зеленый сюртук ящеричьей кожи был по-прежнему на нем, но теперь он был покрыт трещинами и поношен. К его волосам вернулся их естественный цвет, а темные очки вновь были того типа, какой носят пилоты. На нем был двубортный жилет телячьей кожи и белая рубашка с черным галстуком, как у карточного шулера. Его черные брюки были заправлены в потертые ковбойские ботинки.

Рив и Билли в изумлении повскакали с мест.

– Как ты здесь очутился, черт возьми? Что произошло?