А потом началось массовое бегство людей из Одессы. С. Орлицкий пишет, что он был потрясен, как быстро деморализация охватила людей, которые сутки назад ратовали на митингах за свободу. Обезумевшие от страха активисты недавних беспорядков и агитаторы шумных митингов в панике затаптывали слабых и стариков, сталкивали с подножек вагонов барышень и дам. Среди беженцев оказались и комитетчики, готовившие сепаратистское восстание в пользу Южнорусской республики. Теперь, сидя в вагонах уходящих из Одессы поездов, они сокрушались о погибших в городе ценностях и ругали правительство за то, что оно не смогло навести порядка в Одессе! Парадокс истории: одесское отребье — «ракло» — сорвало честолюбивые планы комитетчиков, мечтавших создать иудейское царство на юге России. Члены комитета, казалось, предусмотрели все, кроме алчности одесского люмпена, и это их погубило…

* * *

Утром 16 июня, когда пожар в порту несколько затих, потемкинцы отправились в порт на разведку. Оказалось, что солдатам и пожарным удалось локализовать пожар. Нашли матросы и брошенное ими накануне тело Вакуленчука. Как оказалось, его спасли все те же солдаты и пожарные, соорудив вокруг трупа баррикады из мешков с песком

Правительственное сообщение от 22 июня 1905 года: «Усилению среди рабочего населения города Одессы брожения, перешедшего 15 июня в открытый мятеж, сопровождавшийся убийствами, грабежом и поджогами, способствовало следующее, хотя и не стоящее в непосредственной связи с обнаружившимися ранее беспорядками в Одессе, прискорбное, позорное и беспримерное в летописях русского флота событие. В четыре часа утра этого дня на Одесский рейд пришел из Тендровского залива броненосец Черноморской эскадры «Князь Потемкин-Таврический», от борта которого отвалила шлюпка с трупом матроса. Покойник сопровождавшими его матросами был положен на молу с пришпиленной на груди запискою, гласившею, что матрос Вакуленчук убит офицером невинно за высказанное им недовольство пищей, что все офицеры броненосца убиты командой и с броненосца ответят орудийным огнем по городу, если со стороны начальства порта сделаны будут попытки убрать труп или приблизиться к судну».

Обрадовавшись, что Вакуленчук никуда не делся, судовая комиссия решила послать делегацию к военным властям с требованием разрешить похоронить Вакуленчука на городском кладбище. Власть, разумеется, заявила, что не допустит похорон мятежного матроса. На это Матюшенко предупредил этих представителей, что в случае противодействия «Потемкин» будет стрелять из орудий.

По свидетельству одесских историков, разрешение на похороны матроса на Одесском военном кладбище было вынесено вовсе не из-за угроз Матюшенко. Этого добился настоятель Свято-Николаевской церкви Иона Атаманский. Именно он уговорил городского голову дать разрешение на похороны Вакуленчука, несмотря на то что тот был мятежником.

Заметим, что к этому времени местные бандиты орудовали по всему порту. Даже в толпе, стоящей вокруг убитого Вакуленчука, был убит заточкой человек, который обнаружил в своем кармане чужую руку. Позднее, разумеется, напишут, что это был некий сыщик, который якобы намеревался спровоцировать около мертвого матроса некий погром (?), за что был без лишних слов и зарезан бдительным боевиком.

Одновременно трое матросов отправились с броненосца за мясом на городские бойни. По дороге туда один из них был убит, остальные арестованы. Известие об этом озлобило команду «Потемкина». Однако немедленного возмездия не последовало. Матюшенко решил все же вначале похоронить своего «друга».

Командующий гарнизоном генерал Каханов предложил делегатам броненосца похоронить Вакуленчука в два часа ночи. Матюшенко, Фельдман и Березовский сочли это наглой дерзостью. Затем пришло письменное разрешение хоронить Вакуленчука в два часа дня, причем даже с отданием его телу воинских почестей. Городские власти не желали нагнетать обстановку. Для сопровождения тела на кладбище разрешалось послать караул из 12 человек. В ответ на это потемкинцы отправили на берег арестованных офицеров броненосца. Наступило шаткое перемирие.

В полдень представители гражданских властей, минуя военных, прислали на броненосец свою депутацию, прося не обстреливать город и обещая помощь в снабжении углем и провизией. Матюшенко, Фельдман и Березовский на это согласились, но предупредили, что, если заказы не будут выполнены до 19 часов, броненосец откроет огонь.

В своем репортаже из бунтующей Одессы 1905 года журналист Орлицкий почему-то специально отмечает, что фамилия убитого во время мятежа на «Потемкине» матроса была не Вакуленчук, а Омельчук. Кстати, эту же фамилию сообщает и командир Одесского порта генерал-майор Перелешин в своем донесении о факте захода броненосца в Одессу. Кому и для чего нужно было менять фамилии, непонятно, скорее всего, — это следствие обычной воинской неразберихи. Да и дело уже не только в фамилии. Было ли выставленное на молу тело телом матроса, убитого на борту броненосца? Матросы-бунтовщики остаются матросами, следующими морским традициям, — тела умерших в море следовало предавать морю, тем более в летний зной. Были ведь и другие покойники на борту — четверо матросов во время стрельбы на борту броненосца с перепугу оказались в воде и погибли под пулями своих соратников, стрелявших в лейтенанта Григорьева и прапорщика Ливенцева, пытавшихся добраться вплавь на борт миноносца. Тела их были подняты на борт. И вдруг эдакое кощунственное представление! За этим событием явно прослеживается помощь морякам со стороны режиссера или будущего консультанта режиссера!

В «Календаре русской революции» петроградского издательства «Шиповник» за 1917 год в описании одесских событий июня 1905 года изложено, что во время первого столкновения с полицией был убит не один, как считалось ранее, а двое рабочих. «Один из трупов украла полиция, а другой рабочие подняли на носилки и с пением “Варшавянки” понесли по рабочим кварталам». Возникает вопрос зачем полиции было воровать труп второго погибшего рабочего? Появляется полубредовая версия, что труп рабочего был припрятан по указанию руководства Комитетом и использован по согласованию с руководителями мятежа на «Потемкине» для накала революционных страстей. Может, это и явилось причиной странной путаницы с фамилиями? Революционная печать очень много писала о митинге рабочих и матросов у тела Вакуленчука; существуют даже художественные полотна, посвященные этому торжественному акту, по сей день существует ритуал возложения цветов к памятнику в порту. Однако ни в одной из публикаций ни слова не говорится о факте самих похорон. Не странно ли? Настораживает и тот факт, что в ходе войны и многочисленных последующих инвентаризаций на стеллажах Одесского областного архива утрачены даже те документы по Одесскому восстанию, которые там были до 1956 года…

* * *

Около 16 часов состоялись похороны Вакуленчука. Во время них соблюдались православные обряды. Вначале прямо на портовом молу у тела Вакуленчука была отслужена панихида, которую провел корабельный священник отец Пармен. От участия в самих похоронах он отказался и скрылся на берегу. И правильно сделал! По показанию командующего Одесским округом генерала Безраздецкого именно от отца Пармена были получены первые точные сведения об обстоятельствах мятежа.