— … он что, думал, что я ему состряпаю псевдоконструктивистское чудище, которое он соорудил своим родителям?! Знаешь, стоят такие у каждой обочины, понатыканы окно в окно, смех прямо…замки, понимаешь! — закипала Леди от воспоминаний.

Еще бы! Судя по тональности, вся постбальзаковская кипучая энергия Нонны ушла на "деревенскую эклектику". Чего стоило только договориться о подключении к благам цивилизации: водопроводу, канализации, уж не говоря о наставлении на путь истинный строителей и архитектора… Хорошо хоть с внутренней отделкой процесс шел, как надо.

— Эля мне доложила, будто бы Маргарита пригласила Иду к сотрудничеству для отделки еще какого-то дома в Крыму, это правда? — поинтересовался Клим. Нонна вздохнула:

— Эля все перепутала. Маргоше, конечно, понравилось, как у меня все получилось. А Тимур давно хотел перевезти родителей сюда, к себе поближе. Естественно, он хотел им тут дом построить, а не там! Но старых людей с насиженных мест переселять… в общем, они не хотели пока никуда ехать. Так что затея повисла в воздухе.

— А что же с тем человеком, который оказывал Маргарите знаки внимания? — вернулся Буров к животрепещущей теме. — Что ты о нем знаешь?

Не понимаю, с чего ты решил, что он может быть полезен. Он музыкант. Так… играл то там, то сям. Маргарита его припахала, когда решила поменять курс журнала. Вообще это не очень надежная публика — богема. Не хочу об этом говорить! — вдруг заупрямилась Нонна. — Пусть Марго сама тебе обо всем расскажет.

Итак, Леди не хочет наболтать лишнее. А самое важное — то, о чем умалчивают. Клим и сам до конца не понимал, почему он упрямо хочет докопаться до таинственной фигуры Икс. Явно не только потому, что важна любая деталь. Пожалуй, тут более конкретное основание.

— Хорошо! Не хочешь — не говори. Твое право. Но сейчас твоя подруга в реальной опасности. Алим Юсупов считает ее виновной в смерти мужа. Если он узнает первым о связях Маргариты, ей точно не поздоровится. У него уже нехорошие подозрения по поводу ее будущего ребенка.

— Какие такие подозрения?! — возмутилась Леди.

Вот это и было нужно — вызвать праведный гнев. Прием запрещенный, потому что в интересах следствия о подозреваемых помалкивают. Но… разве были в нынешней игре правила! Хватит Климу изображать записного сыщика. Он всего лишь старый друг Сильвестра Гарина. И он ничего никому не обещал.

Нонна в аффекте откровений была прекрасна — заслушаешься! «Лабух», "ненадежная богема", "небритый Алекс" — Леди не жалела эпитетов для сердечного друга Маргариты — появился в жизни вдовы не так давно. Прежде всего, он знакомый Тимура, но из мелких рыбок, разумеется. Примерно таких же, как Маленький Мук для злого короля.

— Пример специфический! — заметил Клим. — Мук, насколько я помню, нешуточно возвысился и стал крупной фигурой…

— Вот и этот возвысился, — ворчливо отозвалась Нонна. Ей явно не нравились "выдвиженцы".

Марго припахала «выдвиженца» в качестве музыкального обозревателя. Уж при каких сопутствующих обстоятельствах она прониклась к гитаристу доверием, история умалчивала. Алекс свою благодетельницу не только не подвел, а еще и начал оказывать ей знаки внимания, которые благосклонно принимались.

— Я ее понимаю, — сочувствовала Нонна. — Новая волна, авангард и вся эта мутотень… Ритка расцвела! Чем бы баба ни тешилась, лишь бы ягодка опять… А у мужичка работа непыльная — мели, Емеля. Вот он и мел, заодно и клинья подбивал. В общем, гитарист упрочил позиции, и… даже не сказать, что произошло раньше: Ритуля сама решила сменить курс в сторону экстрима и привлекла соратника, либо это он внедрился и замутил ей экран.

Так или иначе, наметилось скрытое противостояние рупора прогрессивной музыки и владельца заводов-газет-пароходов. Тимуру не понравились нововведения. Возможно, что самой неприятной для него переменой явилось романтическое оживление его жены и ее задержки после работы. Но небритый гитарист тоже не дремал, и в один прекрасный день накануне гаринского юбилея он огорошил свою королеву Марго очень неприятным открытием: якобы ее грозный муж появляется в злачных местах с одной и той же дамой…

— Терпеть не могу эти соглядатайство и доносы по аморальной линии! — негодовала Нонна. — Вот так людей и доводят до нервных болезней на пустом месте. Я уверена, что никакой дамы там конь не валялся. Подумаешь, с кем-то там Тима разговаривал, мало ли у него встреч! Просто нашему герою не терпелось стать героем-любовником, вот он и охмурял Маргариту незатейливо: мол, раз муж ходит на сторону, то и жене можно.

— Скажи, а он описывал ту, с кем якобы видел Мунасипова? — быстро спросил Клим.

— Может и описывал, только Маргоша про это ничего не говорила. Ей и невдомек спрашивать было. Нет, чтобы выяснить все досконально, — она тут же в минор. Дескать, как же так: Тимка уговорил на четвертого ребенка, а сам по бабам шляется! Вот она и кисла вчера, советовалась со мной, как быть. Может, типа к Леше уйти со всем своим выводком. Ну как же, мы ж самостоятельные женщины, нам трудности нипочем, свободу попугаям! Что тут скажешь: у беременных мозги в отключке… Можно подумать, этот немытый барабанщик такому повороту событий обрадуется. Да он голь перекатная, только и ждет, чтобы кому-то на шею сесть. А если б Маргарита навострила лыжи от Закареевича, то я очень засомневалась бы в ее спонсорских возможностях. Содержать волосатых мужиков она точно была бы не в состоянии, Тимур об этом позаботился бы… — Леди не жалела сарказма.

— Теперь понятно, почему она вчера избегала роли утешительницы: боялась обидеть. Нонна — беспощадная истребительница непрактичных порывов. Она со скрипом прощала подруге журнальную смену формата. Но от неосмотрительных перемен на личном фронте — увольте!

— А почему ты его назвала барабанщиком? Он же вроде гитарист, — машинально полюбопытствовал Буров, хотя думал совершенно о другом.

— Неважно! — отмахнулась Нонна. — Он заливал, что хоть на батарее сбацает, многостаночник. Кстати, играет он действительно виртуозно. Но на том его достоинства кончаются.

Клим в который раз за день мучился смутной близостью разгадки, что сродни вот-вот укушенному локтю. Как в детстве, когда мать задавала ему воскресную задачу на развитие математической логики: решение маячит, матушкина мимика излучает ободряющее счастливое нетерпение. И… пятнадцатый камень в японском саду опять остается невидимым! Мама не выдерживает и забрасывает наводящими вопросами. За окном темнеет, невыносимо хочется на волю, к дворовым дружкам… В конце концов, хитроумная задачка раскалывается общими усилиями, Клим выходит не победителем, а утопающим, вытащенным за волосы родительским честолюбием. Но ему нисколько не стыдно, потому что мама умеет усыпить совесть: "Ну ты же почти сам решил!" И вот она, вечерняя свобода!

Теперь некому задавать наводящие вопросы. Теперь надо не почти, а самому. Экая досада…

— Предлагаю немного отойти от темы и выяснить вот что: вчера я видел, как Роман Квасницкий вручал тебе небольшой презент в виде туалетной воды…