Ходил бы с пики, а не на развод,

Поскольку от работы дохнут кони»

– Куда спешишь-то, малый? По делам или так – по личному? Если по личному, то бросай все, от этих малахольных нынче какой цимус? Давай возьмем штоф, посидим по-людски, покумекаем, вспомним золотые деньки молодости! Как думаешь?

«Шестерка» подъезжала к офису, и Нара явно хотела продлить наше знакомство. Может, глянулся я ей, а может просто – проверяла на слабо. Я не велся.

Когда-то давно я дал себе зарок ни в коем случае по возможности не связываться с уголовным людом, и всегда старался его соблюдать.

Представить меня рядом с Нарой было невозможно, так что пришлось подбирать вежливые слова, чтобы и человека не обидеть, и самому сохранить достоинство. Я отказался, но взамен мне пришлось рассказать ей пару свежих еврейских анекдотов, ну и, само собой, дать денег, – за работу.

– Береги себя! Эх, молодость! Эх, где мои шестнадцать лет? – и Нара рванула в переулок, высадив меня возле офиса. Было без десяти одиннадцать. Я забежал к себе, схватил папку с документами, и рысью – на совещание.

– Успел! – перед входом в кабинет я напустил на себя деловой вид: как будто я уже два часа на работе и полностью поглощен служебными обязанностями. Директор вышел, за столом сидело несколько человек – в основном, все руководители направлений и их замы.

Речь на совещании должна была идти об организации нового склада – у чёрта на куличках. Кроме того, вся фирма готовилась переезжать в новый только что купленный офис в районе метро «Пролетарская», в связи с чем возникала масса организационных вопросов, которые требовали обсуждения. Появился директор и первым делом выложил перед собой три пачки сигарет. Он курил даже и не как паровоз, а как целое паровозное депо, и я бы на его месте уже давно загнулся. А ему – хоть бы что! Здоровье – на миллион!

Сразу после прихода шефа началось бурное обсуждение предстоящих перемен. Руководители направлений (среди которых было много и акционеров) пытались выбить себе особые преференции, я же со своей стороны, как формально представитель владельца нового здания и организатор складского хозяйства, отбрехивался, как мог, скидки не обещал и поблажек не гарантировал.

Мне даже пришлось для наглядности и большей убедительности сходу придумывать виртуальные цифры возможной прибыли – если присутствующие доверят заботу об их благополучии профессионалам (т. е., в частности, мне).

Верили мне не особо, но здесь главное был сам процесс. И так бы и продолжалась эта мякина до самого вечера, если бы директор не принял волевое решение за всех, после чего все взяли под козырек и разошлись по рабочим местам.

Так было из раза в раз, и я часто думал, что подобные совещания – лишь повод дать народу думать, что он что-то решает. А на самом деле – ноль без палочки, зато ему позволено надувать щеки и изображать из себя серьезных деловых людей.

– Как это называлось у Горбачева? Прийти к консенсусу? Типа: «Сейчас мы ответственно во всем разберемся и выдерем, кого попало!»

Здоровый авторитаризм царствовал в нашей конторе, к нему уже все давно привыкли и смирились, что шеф – это не просто шеф, а царь и бог, и отец родной!

– Всё, рабочий день удался! Теперь уже ничего интересного до самого вечера не будет, и можно спать в кресле, делая вид, что очень занят. Если, конечно, склад позволит!

Внезапно я поймал себя на мысли, что слишком уж благостно настроен – а это чревато. Всегда, когда ничего не предвещало грозы, происходило что-нибудь из ряда вон – вот и теперь мне не следовало расслабляться раньше времени. Я мысленно подтянулся, выпрямился и сжал кулаки. Я приготовился и правильно сделал.

– Влад, зайди! – звонок директорского телефона отличался от всех остальных, – и быстро!

– Быстро – это плохо! Это очень, очень плохо! – я несся по коридору и готовился к худшему.

– Да, Влад, у нас проблема! – директор не стал тратить время, – машина с копирами зависла на Выборгской таможне, нужно срочно выручать. Возьми у Вадима денег, собирай документы, завтра нужно быть на границе. Оформи командировочные – и вперед!

Я мысленно взвыл. Вот этого я не любил больше всего, хотя мне частенько приходилось заниматься подобными вещами.

– Ненавижу таможню! – в полном смятении чувств и в крайней степени бешенства я вернулся в кабинет и первым делом решил позвонить на новую квартиру:

– Привет! Ты еще дома?

– Да! Вот, обустраиваю твой быт потихоньку. Сходила прикупила немного посуды и полотенец. Нужно же как-то о тебе позаботиться!

– Спасибо! – я был тронут. Проявление искренних чувств всегда приятно – и особенно от такой девушки, как она. Я считал себя очень сентиментальным и поэтому всегда радовался, если видел, что я кому-то неравнодушен.

– Слушай! Я вот что звоню! Мне нужно сегодня уезжать в командировку. Если все будет хорошо, то вернусь через пару дней!

– В командировку? – Майя явно не обрадовалась такому повороту событий, – что-то срочное?

– Вот именно – срочное! Опять проблемы с задержкой машины на границе, снова придется работать спасателем!

– Ну-ка, ну-ка – расскажи! Сдается мне, что тебе потребуется помощь!

– С чего ты взяла? – мне часто приходилось иметь дело с таможней, и до сих пор я справлялся сам, – опять твое предчувствие?

– Э, нет! Здесь дело гораздо серьезнее! Здесь даже не предчувствие, а настоящее чувство опасности, от которого меня даже в дрожь бросает!

– И в чем оно выражается, если не секрет? – я постарался скрыть внезапное волнение, охватившее меня, – что ты увидела?

– Ага! Как у той цыганки, которая: «Дай погадаю! Всю, всю правду расскажу!» Вот и я – сейчас расскажу тебе всю правду! Опасность, действительно, существует. К вашей машине уже прицеливаются какие-то силы – похоже, связанные с бандитами или местными ментами, что еще хуже. И тормознули ее, чтобы пробить, кому принадлежит, кто вы такие, и можно ли с вас что-нибудь взять!

– Откуда ты все знаешь? – в моем голосе сквозило недоверие. Я, конечно, уже стал воспринимать Майю всерьез, но поверить до конца, что можно разглядеть подобные вещи на расстоянии, так и не мог.

– Да очень просто! Для видения расстояние не имеет значения. Я просто настраиваюсь на ваш груз, и картинка возникает у меня перед глазами. Даже и не перед глазами – а прямо во мне, и я знаю все совершенно точно. Это сложно – да. Но не отменяет того факта, что я говорю правду и только правду. Поэтому делай вывод и думай, что тебе предпринять!

– Спасибо за консультацию! Ты пока дома?

– Пока – да!

– Тогда я тебе позже перезвоню! – я повесил трубку, потом быстро закурил. Меня немного потрясывало. В момент нашего разговора я почувствовал некое слияние с Майей. Оно и сейчас еще существовало, хотя и стремительно истончалось. Я словно видел ее глазами и отчетливо осознавал, что она, как минимум, недалека от истины. Нужно было срочно переговорить с директором.