– Небесные оковы! – крикнул Ратмир, шагнув навстречу врагу.

Взмах руки, и снаряды замерли в воздухе, не долетев до нас несколько десятков метров. Ратмир поднес ладонь к губам и начал произносить заклинание, постепенно сжимая руку в кулак. Раздался противный скрежет металла. Невидимая сила начала деформировать снаряды, сжимая их в круглые болванки, которые рухнули на землю. Друид справился со своей задачей и отошел в сторону.

– Вперед! – скомандовал Оскар, приготовившись для броска.

Кинетик сделал пару шагов назад для разбега. Приняв позу спринтера на старте он замер, закрыв глаза. Не знаю, о чем сейчас думал Батист и думал ли он вообще, но в нем не было и капли сомнения. Чистота его мотивов была абсолютной, он был готов умереть ради Армии Света не колеблясь. Батист был спокоен, он принял этот выбор как неотъемлемую часть его жизни. Глубокий выдох ознаменовал движение. Кинетик рванул вперед, погрузившись в поле эфира. Толчок – и он взмыл вверх, исчезая в темноте ночного неба. Какое-то время Батиста не было видно, но вскоре всполох осветил черный купол.

– Он начал падение, – сказал я, указывая на яркую вспышку огня высоко в небе.

Тело кинетика было охвачено белым пламенем, которое с бешеной скоростью падало вниз, оставляя за собой длинный шлейф огня. Зрелище было поистине завораживающим. С каждой секундой падения пламя кометы нарастало, превращаясь в вытянутую каплю.

– Нашел! Нашел! – неожиданно закричал Пион, появившись позади нас. – Восточная часть склона, вон те деревья, он спрятался внутри одного из них.

– Ты не ошибаешься? Как в дереве может поместиться здоровый суприм? – спросил я.

– Нет, – уверенно ответил прориза.

Я уже хотел применить магию, но Пион резко остановил меня.

– Не надо, он почувствует, – сказал Пион, доставая пистолет.

Не задумываясь прориза нажал на курок. Ствол старого дерева с треском разлетелся в щепки, окрасившись красной пылью. Интервал погиб, даже не поняв, что его обнаружили.

– Батист, чары пали. Сними действие печати! – мысленно закричал Оскар, вызвав мощный приступ боли в голове.

Взрыв осветил горизонт. Огненный ветер ударил в лицо, обжигая своим дыханием. Жар был такой силы, что растительность возле нас мгновенно высохла и загорелась. Однако пламя резко спало, исчезая в образовавшейся воронке. Батист услышал Оскара и не активизировал печать на всю мощность, но и этого удара хватило на то, чтобы в центре скопления врага сгорело все живое. Кругом слышался крик умирающих тварей. Оставшиеся же в живых были деморализованы без командира и разбегались кто куда.

– Надо вытащить Батиста, – сказал Оскар, ступая по горящей земле.

Пион все время, пока мы шли к месту падения, не прекращал вести огонь из пистолетов. Он добивал оставшихся в живых, разрывая их на несколько частей одним выстрелом. Пройдя еще с десяток метров, мы обнаружили кинетика, лежащего на дне воронки, его латы были раскалены и дымились.

– Он жив? – взволнованно спросил Пион, сбегая вниз кратера. – Он весь горит.

– Как же болит голова, – простонал Батист, подавая первые признаки жизни.

– Слава Творцу, с ним все в порядке! – радостно вскрикнул Оскар, садясь рядом с кинетиком.

– Да живой я, живой. От меня так просто не отделаетесь. Очередная отсрочка судьбы, – сказал Батист, закашлявшись.

– Неужели в смерти ты видишь смысл своей жизни? – удивленно спросил я.

– Понимаешь, у меня есть цель и она глобальная. Я живу, не задумываясь над вопросами: кто я, зачем я, какой в этом смысл. Сомнение, копание в себе – удел людей. В верхнем мире все просто: ориентиры, дающие направления, расставлены при перерождении.

– Но это лишает права выбора.

– Ты знаешь, когда я был человеком, не уверен, что у меня было это право. Вся эта ширма из слов о свободе лишь чей-то скрытый замысел. Проще, когда есть идеология, когда вещи называют своими именами, – сказал кинетик, теряя сознание.

Подняв Батиста, я закинул его на спину и понес в аванпост. Сегодня он преподал мне урок мужества. В каждые времена находятся личности, способные жертвовать собой, давая шанс жить другим. История увековечила такие подвиги. Сейчас сложно оценить последствия его действий, но я запомню его поступок. Именно на таких характерах и держится мир. Люди дела, а не лишних слов. И зачастую об их подвиге узнают только посмертно.

Уже трое суток мы двигались практически без остановок. Недолгие привалы чередовались марш-бросками на сотни километров. Оскар спешил, и его можно было понять. Темные шли по пятам. Их незримое присутствие стало лишним стимулом для максимальной собранности. Команда была измотана, но все молча переносили тяготы сложившейся ситуации. Больше всех был напряжен Оскар, но и поводов для этого было больше, чем достаточно. Как оказалось, убитый интервал был очередным разведчиком из отряда Геммы, а встретиться сейчас с элитным отрядом темных было смертельно опасно. Не радовал и пейзаж, который навевал уныние своим однообразием. Из-за опасности встречи с темными, падшими и иными тварями было решено сократить путь через пустыню. Песок, кругом только песок, он ощущался даже на зубах. Шагая сейчас по выжженной земле, я мог только мечтать о прохладе леса.

– Привал! – крикнул Оскар, останавливаясь возле очередного сухостоя.

– Оскар, а что там за развалины? – спросил Пион, садясь под мертвые деревья, которые давали хоть какую-то тень.

– Цитадель, – ответил Оскар, переводя дыхание.

– А что с ней случилось? – спросила Жаклин.

– Если ты не заметила, кругом идет война, что с ней еще могло случиться? Разрушили!

Жаклин явно задели его слова и, в знак протеста, она села отдельно ото всех.

– Жаклин, пойдем, посмотрим руины, – предложил я, решив разрядить обстановку.

– Хорошо, – с радостью согласилась она.

– Аккуратней там, – крикнул Оскар нам вслед.

Ответ Жаклин был незамедлительным и искренним. Не найдя ничего лучше, она показала ему язык и продолжила шествие, взяв меня за руку. Развалины старой Цитадели вблизи оказались куда более впечатляющими. Огромные глыбы белого камня, испещренные текстами, были разбросаны в хаотичном порядке. Некоторые камни были обожжены огнем и имели огромные углубления от ударов магии.

– Мне кажется, это была стена, – сказала Жаклин, потрогав письмена.

– Скорей всего, давай поднимемся на вершины этих камней.

Не дожидаясь ответа, я подхватил Жаклин и за несколько прыжков оказался на вершине разрушенной стены. В лицо ударил горячий ветер, растрепав волосы Жаклин.

– Вот это да! – воскликнул я, не сдерживая эмоции.

– Что там? – спросила Жаклин, убирая растрепанные волосы с лица.

Впереди была огромная долина с разрушенными строениями, башнями и мостами. Все напоминало архитектуру нашей Цитадели, только во много раз проще. Поврежденные здания уходили глубоко вниз, скрывая во тьме свои основания.