— Я лечу! — громко закричал я, поднимаясь в небо следом за своими друзьями, уже давно дожидавшимися меня со своими верными пажами — собаками. Позади себя, за спиной, я услышал знакомый лай. Оглянувшись, я увидел, как выросли белые крылья Рибеля, как он отчаянно рвется вверх, силясь догнать меня. Сильными взмахами я настиг друзей под предводительством Бена.

— Не так быстро, Бен! — предупреждающе крикнул я, но ему и дела было мало — он махнул еще выше, на все семьдесят футов. После того, что Бен вынес на земле, он заслуживал полета, подумал я. Тампер и Бадди снова затеяли игру и летали друг за другом широкими ленивыми кругами, Рибель лаял, желая присоединиться к забаве. Чиф, подобно своему хозяину, предпочитал одиночество. Быстро спикировав ко мне, Рибель разом облизал мне лицо. Обняв его за шею рукой, я увлек вслед за собой в небо, выше вершин самых высоких деревьев. Дэви Рэй уже преодолел свои страхи. Часто дыша, отчего из его рта доносилось мерное кау-кау-кау, прижав подбородок к груди и напряженно выставив перед собой руки, он парил около самой земли, то и дело взрываясь счастливым смехом. Внезапно решившись, он поднялся ввысь, а потом нырнул вниз, сложив за спиной крылья. Напор воздуха исказил и расплющил черты его лица.

— Осторожно, Дэви Рэй! Тормози! — закричал я. Он проносился мимо вместе с Бадди, который кинулся в погоню за своим хозяином. — Давай тормози! Вверх, вверх! Но Дэви Рэй падал к зеленым просторам леса. И когда у меня уже не оставалось сомнений в том, что еще миг — и он врежется в землю словно метеор, что мгновения его жизни сочтены, крылья развернулись у него за спиной подобно чудесному опахалу. Одним сильным движением он развернул свое тело словно складной нож в обратную сторону, в небо, перпендикулярно земле. Стоило ему пожелать — и он мог бы захватить целую пригоршню сосновых игл с какой-нибудь ветки. Крича от наслаждения своей властью над воздухом, Дэви сильно и плавно поднялся над вершинами деревьев. Бадди повезло меньше — не зная плана хозяина, он вывернул чуть позже и в результате с треском вломился в раскидистые лапы сосны, но инстинктивно выровнявшись, опять заскользил над землей. Пес поднялся к нам, очень недовольный случившимся, он ворчал, тряс головой и оставил без внимания растревоженную стаю воробьев, которая крутилась облаком позади. Я все еще не догнал Бена. Занятый, как обычно, самим собой, Джонни исполнял правильные плавные восьмерки. Рибель и Тампер затеяли веселую возню в шестидесяти футах над землей. Повернувшись ко мне лицом, Бен широко улыбнулся. Полы его насквозь мокрой от пота рубашки, как обычно выпростанной из штанов, трепетали у него за спиной, словно маленькие вымпелы.

— Смотри! — крикнул мне Бен и, прижав руки к животу и подтянув вверх колени, ухнул и камнем канул вниз. Решив повторить подвиг Дэви Рэя — замедлить скорость и поймать ветер, — Бен в последний момент распахнул крылья, но у него что-то не вышло. Одно из его крыльев не раскрылось полностью. Почувствовав, что прогадал, Бен вскрикнул. Он кувырком полетел вниз, размахивая руками во все стороны.

— Я падаю-у-у-у-у! — в отчаянии кричал Бен, от которого остались только крутящиеся крылья. Животом вперед он с маху врезался в кусты.

— Ты жив, Бен? — спросил Бена Дэви Рэй.

— Эй, Бен, отзовись! — позвал я. Джонни тоже остановил свой бег, Тампер подбежал к своему хозяину и лизнул его в лицо. Бен поднялся и сел, показав нам сбитый локоть.

— Черт! — сказал он. — Болит немного. На локте Бена показалась кровь.

— Не нужно было так лететь! — сказал Бену Дэви Рэй. — Чудила ты!

— Все в порядке, — проговорил Бен, поднимаясь. — Все хорошо, честно. Мы ведь еще даже не полетали как следует, верно. Кори? Бен был готов продолжать. Я вновь начал свой бег, мои руки сами собой раскинулись в стороны. Остальные тоже припустили во все стороны, каждый в свою, раскинув руки и пытаясь поймать ветер.

— Дэви Рэй поднялся на семьдесят футов, — крикнул я, — Бадди тоже летит с ним. Джонни выписывает восьмерки на пятидесяти футах. Давай, Бен! Выпутывайся из этих деревьев! Поднявшись к нам, Бен отряхнул свои волосы от сосновых игл — его локоть кровоточил, но Бен широко улыбался. Как всегда, первый день лета вышел самым чудесным.

— За мной, ребята! — крикнул нам Дэви Рэй и взял курс на Зефир. Первым за ним устремился я. Моим крыльям были знакомы узоры голубых дорог внизу. Солнце припекало нам спину. Домики Зефира лежали под нами словно игрушечные, шоссе казались пластинками жвачки. Автомобили были похожи на заводные машинки, которые можно купить по доллару пятнадцать в любом магазине. Мы пересекли коричневую блестящую змею Текумсы, пронеслись над мостом с горгульями и над старым железнодорожным разъездом. Я заметил несколько лодок с рыбаками. Если Старый Мозес вдруг решит отведать их наживки, им вряд ли удастся спокойно усидеть, дожидаясь карасиной поклевки. Наши маленькие тени в сопровождении маленьких пятнышек собачьих теней мчались по земле тайными, одним нам видимыми отметками. Мы пролетели над темно-коричневым овальным пятном озера Саксон. Мне озеро совсем не нравилось, и потому я, воспользовавшись теплым восходящим потоком, поднялся на семьдесят футов. То, что лежало в глубине этого озера, пугало меня подобно сердцевине гниющего яблока. Спикировав вниз, Дэви пронесся всего в десяти футах над поверхностью озера. По моему мнению, Саксон было неподходящим местом для баловства; Дэви стоило проявить осторожность — если он намочит крылья, он не сможет продолжить полет до тех пор, пока не просохнут перья. Но вскоре Дэви снова поднялся к нам, и мы все вместе полетели дальше над лесом, что начинался сразу за озером Саксон, над фермерскими полями, напоминавшими лоскутное одеяло из зеленых и светло-коричневых кусков.

— Где мы теперь. Кори? — спросил меня Дэви Рэй.

— Мы почти уже добрались до… — начал л. До аьиабазы “Роббинс”, до огромного пустого пространства посреди океана лесной зелени. Я указал на крохотный серебристый истребитель, заходивший на посадку. Далеко позади базы, там, куда не могли залетать даже мальчики с крыльями, находился полигон с фанерными домиками, макетами танков и прочей техники. Они служили мишенями для пилотов истребителей и бомбардировщиков; от взрывов порой дребезжали стекла даже в Зефире. По нашему уговору, военный аэродром был границей наших вылазок, и потому, добравшись до него, мы повернули обратно и в теплейшей синеве устремились туда, откуда только что прилетели: над полями и лесами, над озером, рекой и крышами домов. Вместе с Рибелем я покружил над крышами Зефира. Я разыскал свой домик и пролетел над ним. Мои друзья тоже проведали свои дома, и со всех сторон донесся радостный собачий лай. Глядя на собственный дом с высоты, я понял, какой он маленький по сравнению с огромным лесом, раскинувшимся во все стороны. С высоты своего полета я видел дороги, тянувшиеся во всех направлениях вплоть до самого горизонта. По дорогам двигались грузовики, и то, куда они держали путь, не дано было узнать никому. Жажда приключений всегда приходит вместе с летней жарой; я отчетливо осознавал, что меня влечет неизвестность дальних стран, смотрел вдаль и пытался угадать, доведется ли и мне когда-нибудь отправиться по лентам шоссе, и если это действительно когда-нибудь произойдет, то куда будет лежать мой путь. Как обычно, я попытался представить себе, что случится, если мама или отец вдруг появятся на крыльце и заметят тени меня и Рибеля на земле, после чего, конечно же, взглянут вверх. Сомневаюсь, что они догадывались, что их сын умеет летать. Сделав круг над трубами, башенками и флюгерами особняка Такстеров, что находился в конце Тэмпл-стрит, я снова рванул навстречу друзьям, и, несомые усталыми крыльями, мы наконец-то добрались до нашей поляны. Кружа подобно осенним листьям, мы грациозно опустились на траву. Земля под ногами ходила ходуном — я пробежал еще несколько шагов, пока мое тело и крылья приспосабливались к узам гравитации. Мы снова были на земле, бежали друг за другом кругами вместе со своими собаками, сперва толкая грудью ветер, потом подталкиваемые им в спину. Наши крылья сложились обратно и скрылись в полые углубления за лопатками на спине; крылья наших собак втянулись в их плоть и закрылись сверху прядями шерсти — белой, коричневой, рыжей и коричневой в белых пятнах. Наши разорванные рубашки сами собой заштопались, да так, что и следа не осталось: чтобы наши мамы не заподозрили неладное и не устроили нам нагоняй. Никому не стоило знать, что в наших спинах скрывалось настоящее чудо. Мы были мокры от пота, наши лица и руки блестели, и, как только земля снова заполучила нас в свои сети, мы остановили бег и без сил рухнули на траву. Собаки бросились к нам, норовя лизнуть в лицо. Ритуальный полет был завершен до следующего лета. Мы посидели кружком, отдыхая и тихо беседуя; мы ждали, когда остынут наши тела и успокоится разум. Мы рассказали друг другу обо всем, чем собирались заняться этим летом; дни обещали быть длинными, и можно было успеть удивительно много, поэтому можно было строить смелые планы. Но в одном мы были уверены совершенно точно: что бы ни случилось, этим летом мы обязательно отправимся в поход с ночевкой. Пора было домой.