Он сел за стол и подвинул к себе один из списков. Прежний Ген изучал генеалогические древа не без причины, хотя, если подумать, мог бы отыскать все ответы в самом себе. Где-то в темных уголках души они скреблись и чесались, и это походило на неуемный зуд.

Он провел пальцем по одной из линий и наткнулся в самом верху на собственное имя. Его родителем был Лоулесс – неудивительно, ведь тот приходился отцом очень многим. Любопытство подтолкнуло Гена к дальнейшим поискам. В этом древе оказалось не так много ветвей, зато были бесчисленные боковые отростки, которые вели к будущим бессчетным братьям, сестрам и кузенам, не упомянутым по именам. Неужели от него скрывают недостающие звенья? Или это тайна для всех?

– Каждый китаец-хани знает свою родословную на пятьдесят восемь поколений назад. Это примерно тысяча лет.

Из дальнего конца комнаты к столу подошел человек в тонких очках. В руках он держал большую книгу. Они знакомы?

«Думай!»

Да. Саваж.

– Королевские семьи Европы могут проследить свою родословную еще дальше. Но если удастся сделать то же самое с твоей, мы побьем все рекорды.

«Как?»

Саваж встал у стола и с гордостью оглядел генеалогическое древо.

– Что ты думаешь о своих предках? – улыбнулся он.

– Их слишком много.

Саваж сел на стул.

– И сколько их может быть?

«Он в каких-то шести футах от меня. Можно попробовать сломать ему шею…»

«Он сильный…»

«Он вызовет охрану…»

«Не успеет, если сделать все быстро. У него может быть ключ…»

Ген огляделся по сторонам и поборол желание броситься на собеседника.

«Он нам не нужен».

Ген сосредоточил внимание на тонких красных линиях.

«Сколько же у меня было предков?»

– Не знаю.

– Гораздо больше, чем у обычной семьи.

Последняя фраза не объяснила ничего. Ген понятия не имел, сколько бывает предков у обычной семьи.

– Учитывая их количество, можешь представить, сколько у тебя живых родственников!

Ген промолчал. Саваж продолжал разглядывать списки. Все ясно: если хочешь узнать, что человек думает на самом деле, мало следить за ним через камеры наблюдения.

Саваж, видимо, понял, что пленник насторожился.

– Позволь привести пример. Сто тридцать один год тому назад в Бразилии умер миллионер по имени Доминго Фаустино Корреа. Он завещал разделить свое состояние поровну между родственниками, но лишь через сто лет после его смерти. Как ты думаешь, сколько человек заявило о правах на наследство в семьдесят третьем году?

Ген терпеливо ждал ответа.

– Почти пять тысяч! Полагаю, они до сих пор судятся. Твоя родословная тянется непрерывно на протяжении более трех тысяч лет. И количество твоих живых родственников исчисляется миллионами.

«Миллионами?!»

– У каждого есть миллион родственников,– буркнул Ген.

– Но больше ни у кого нет воспоминаний своих предков от самого начала времен. Если бы мы смогли восстановить память всех поколений, мы стали бы легионом с одним сознанием.

Гена захлестнул приступ клаустрофобии, он вскочил на ноги. Ему почудилось, что каждая книга на столе внезапно стала мужчиной, каждая страница – женщиной, каждое слово – ребенком.

Так вот что он слышал!

«Да…»

Миллионы голосов миллионов людей?

«Да…»

Он пошатнулся, опираясь спиной об один из стеллажей. Ноги стали ватными, ему пришлось ухватиться за полку рукой.

Саваж встревоженно выпрямился.

– Ген, дыши глубже. Медленно. Это всего лишь побочный эффект. Твои воспоминания вернутся через пару дней. Я знаю, что сейчас ты полностью потерян. Ты в порядке?

– Более-менее.

Дурнота прошла. И тут Ген заметил цифры, начертанные на корешках книг: 613.48 и 613.49.

Классификация по десятичной системе исчисления. Записка, спрятанная в носке, обрела новый смысл. Где-то здесь, в библиотеке, есть книга под нужным номером. Но на какой полке она стоит?

Это не догадка. Он точно знал, что его сюда приведут. И постарался оставить самому себе послание в одной из книг.

Но пока здесь сидит Саваж, книгу нельзя отыскать. Придется попытаться в следующий раз.

«Каждую среду. Мы не можем ждать целую неделю».

Ген вернулся за стол.

– Что тебе надо? Почему ты сюда пришел?

– Когда я увидел тебя в библиотеке, я решил, что ты готов продолжать работу. Сейчас я понимаю, что ошибся. Но каждое событие процесса следует по расписанию. Настало время взять образцы.

– Какие образцы?

– Обычные, на анализ. Кровь, моча.– Саваж был напряжен, хотя пытался этого не показать.– А еще мы две недели не брали у тебя сперму.

«Сперму?»

– А зачем?

– Это нужно для проекта.

– Какого проекта?

– Проект – это ты.

«Проект – это мы?»

Саваж встал. Заметил, что на него смотрят с ненавистью?

– Не волнуйся. Все это мы проходили не раз. Мы всегда так делаем, когда начинаем отбирать определенные воспоминания.

«Мы не понимаем. Если он уведет нас отсюда, как мы сможем вернуться, не вызывая подозрений? Мы должны найти книгу».

– Я еще не готов к работе,– сказал Ген, хотя понятия не имел, что за работа его ждет.– Это мешает моим исследованиям.

Саваж глубоко вздохнул. Судя по всему, его забавляла ситуация.

– Скоро это все будет тебе не нужно.

– Меня не волнует будущее. В отличие от настоящего.

– Я понимаю, что ты чувствуешь себя не очень хорошо, но это может привести к нежелательной задержке.

– Прошу прощения за эту нежелательность.

– Несколько месяцев назад ты сам отдал приказ предотвратить подобное.

«Мы отдали приказ? Он лжет…»

«Он хочет сбить нас с толку…»

Понятно, что Саваж пришел в библиотеку не для того, чтобы просить,– у него были свои методы, иные, чем у Мегеры. Уже второй раз у Гена не оставалось выбора. И за это он ненавидел Саважа.

– Расписание нарушать нельзя,– настаивал тот.

Ген подавил желание вскочить и убежать. Посидел, барабаня пальцами по тяжелому дубовому столу. Как же его перехитрить?