Карсон знала, что где-то уже слышала эти слова.

— … но нет такого ужасного, как этот.

И у нее похолодела кровь, потому что перед ее мысленным взором возник татуированный гигант, стоящий у окна в квартире Бобби Оллвайна.

Двести лет жизни могут утомить человека, выхолостить эмоционально.

Если человек — гений, как Виктор, он ставит перед собой интеллектуальные цели, которые всегда ведут его к новым приключениям. Разум постоянно находится в высоком тонусе, решая возникающие и усложняющиеся проблемы.

С другой стороны, повторение физических удовольствий приводит к тому, что прежние с течением времени перестают быть таковыми. Наползает скука. И на втором столетии жизни человека начинает тянуть на что-то экзотическое, экстремальное.

Вот почему Виктору требуется приправлять секс насилием и жестоким унижением партнерши. Он давно уже избавился от чувства вины за боль, которую причинял другим. Жестокость — мощное возбуждающее средство; безграничная власть над другим человеком — источник наслаждения.

Кулинарное искусство мира столь обширно, что традиционный секс надоедает задолго до того, как любимые блюда становятся пресными. Только в последнее десятилетие периодически стало возникать желание отведать столь экзотические блюда, что наслаждаться ими приходилось в одиночестве.

В некоторых ресторанах Нового Орлеана, владельцы которых высоко ценят свой бизнес, официантам нравится получать высокие чаевые, а шеф-повара восхищаются истинными гурманами, Виктор время от времени устраивает особый обед. Его всегда обслуживают в отдельном зале, где особо утонченный человек получает возможность вкусить блюдо столь редкое, что невежественному большинству оно может показаться отвратительным. У него нет никакого желания объяснять свои вкусовые пристрастия неотесанному быдлу (а обычно приходится иметь дело с неотесанным быдлом) за соседними столиками.

В китайском ресторане «Куань Инь», названном в честь Королевы небес, было два отдельных кабинета. Один, на восемь человек, Виктор зарезервировал для себя.

Он часто обедал в одиночестве. За двести лет жизни — и в этом с ним никто сравниться не мог — он пришел к выводу, что лучшей компании, чем ты сам, человеку практически не найти.

Чтобы раздразнить аппетит и насладиться предвкушением экзотического главного блюда, он начинает с простого: яичного супа.

Но не успела тарелка опустеть и наполовину, как зазвонил мобильник. Виктор удивился, услышав голос ренегата.

— Убийство более не пугает меня, Отец.

Виктор ответил с ноткой властности, которая всегда гарантировала послушание: «Об этом ты должен поговорить со мной лично».

— Теперь убийство не тревожит меня так сильно, как на момент моего прошлого звонка.

— Где ты взял этот номер?

С контактного номера в «Руках милосердия», который давался каждому из членов Новой расы, звонок не переводился автоматически на мобильник Виктора.

Вместо ответа ренегат продолжал говорить о своем:

— Убийство лишь в большей степени превращает меня в человека. В убийствах они достигли совершенства.

— Но вы лучше, чем они. — Необходимость говорить об этом, обсуждать это раздражала Виктора. Он — властелин и командир. Его слово — закон, желание — приказ, во всяком случае среди созданных им людей. — Вы более рациональны, более…

— Мы не лучше. В нас чего-то не хватает… того, что есть у них.

Такие слова — нетерпимая ложь. Более того, ересь.

— Помощь, которая тебе необходима, — настаивал Виктор, — ты можешь получить только от меня.

— Если я вскрою достаточное их количество и посмотрю, что у них внутри, рано или поздно я найду, что именно делает их… счастливыми.

— Это нерационально. Приходи ко мне в «Руки милосердия»…

— Есть одна девушка, с которой я иногда встречаюсь, она особенно счастлива. Я найду в ней истину, секрет, то, чего нет во мне.

Ренегат оборвал связь.

Как и прежде, Виктор набрал *69. Как и прежде, звонивший задал на своем телефоне режим, блокирующий определение его номера.

Такое развитие событий не заставило Виктора отказаться от намеченного особого обеда, но настроение заметно подпортило. И он решил переключиться с чая на вино.

Пиво зачастую сочеталось с китайской кухней лучше, чем вино, но Виктор пива не любил.

В отличие от многих китайских ресторанов «Куань Инь» располагал прекрасным винным погребом с самыми изысканными марками. Официант (белая рубашка под фрак, галстук-бабочка, черные фрачные брюки) принес винную карту.

Доев суп и ожидая овощной салат с перчиками, Виктор внимательно изучал карту. Никак не мог решить, взять ли вино под свинину или под морепродукты.

Он не собирался есть ни свинину, ни морепродукты. Главное блюдо отличалось столь редким вкусом, что любой знаток вина долго не мог бы определиться с выбором.

Наконец он заказал бутылку превосходного «Пино грижио» и первый бокал выпил за салатом.

Презентация главного блюда сопровождалась целой церемонией с участием Ли Лина, пухленького, как Будда, шеф-повара, который усыпал белую скатерть алыми лепестками роз.

Два официанта принесли украшенный гравировкой поднос из красной бронзы, на котором стоял снабженный ножками медный котелок объемом в одну кварту. В котелке кипело масло. Горелка со «стерно»,[31]установленная под котелком, поддерживала высокую температуру масла.

Официанты поставили поднос на стол, и Виктор глубоко вдохнул поднимающийся над котелком аромат. В котелке кипело ореховое масло, дважды очищенное, в которое добавили смесь перечных масел. Так что аромат над котелком поднимался божественный.

Третий официант поставил перед Виктором простую белую тарелку. Рядом положил две красные палочки. Потом осторожно, чтобы избежать даже самого тихого стука, официант опустил на тарелку стальные щипцы.

Рукоятки покрывала резина, которая изолировала тепло, передающееся сталью при опускании щипцов в кипящее масло. Хватательные концы щипцов по форме напоминали лепестки лотоса.

Котелок с кипящим маслом стоял по правую руку от Виктора. Теперь прямо перед ним, за тарелкой, поставили блюдо с рисом и шафраном.

Ли Лин, ушедший на кухню, вернулся с главным блюдом, которое и поставил по левую руку Виктора. Деликатес находился в глубоком серебряном блюде, накрытом крышкой.

Официанты поклонились и покинули кабинет. Ли Лин, улыбаясь, ждал.

Виктор снял крышку с серебряного блюда. Внутри его выложили капустными листьями, которые предварительно подержали на пару, чтобы они стали мягкими.