— Там свет, — сказал он. — Скорее всего костер на гребне Меловой. Пойдем посмотрим.

Ночной мрак уже немного рассеялся, и от угла овечьего загона, куда они пришли, красный лепесток костра на юго-востоке был далеко виден.

— Не знаю, что это — случайный костер или сигнальный огонь, — сказал Флавий. Он ладонью откинул со лба волосы. — Все равно нам это не выяснить. До костра больше дня пути отсюда.

Юстин, который, напрягши зрение, не отрываясь глядел на восток, разглядел еще один огонек недалеко от первого, совсем крошечный и слабый, но явно огонек.

— Это сигнальные огни, — сказал он. — Вот еще один. Еще. Целая цепочка сигналов.

В камине остались только красные угольки, и в атрии было почти совсем темно, когда они вернулись, но даже тускловатого отсвета углей оказалось достаточно, чтобы разглядеть орла на древке копья, когда Флавий поднял его и показал Антонию.

Антоний молча разглядывал его, после чего спросил:

— Это что, знамя на завтра? Флавий слегка улыбнулся — Знамя на завтра.

Антоний перевел взгляд с Флавия на бронзового орла, а потом снова на Флавия:

— Да еще такое, которое пришло из прошлого — далекого прошлого. Нет, не стану я задавать вопросов, да и другим не советую, хотя, думаю, многие догадаются… Словом, у нас есть знамя, за которым мы можем следовать, и это очень хорошо. Это всегда хорошо.

Он повернулся и, выбросив вперед руку, отсалютовал орлу, как и подобает солдату. Ранним серым утром Юстин проснулся от какого-то грохота, а прислушавшись, понял, что это топот конских копыт, — очевидно, кто-то во весь опор несется с Меловой к ферме. Он откинул ковер, которым был укрыт, и с трудом поднялся. Флавий уже стоял в дверях. Когда они шагнули в утреннюю морось, остальные тоже были на ногах. Мгновение спустя всадник на взмыленной лошади влетел во двор и так резко натянул поводья, что конь присел на задние ноги, а сам он спрыгнул на землю.

Лошадка стояла там, где ее принудили прервать бег, голова была опущена, бока тяжело вздымались, а Федр с «Береники», прежде чем ноги его коснулись земли, громко прокричал:

— Началось, ребята! Началось наконец!

Из полумрака со всех сторон стали появляться люди и собираться вокруг Федра. Еще не до конца отдышавшись, он повернулся к Флавию и Юстину:

— Констанций с легионерами уже здесь. Наверное, проскочили мимо флотилии на Векте во время вчерашнего тумана. Я видел, как они вытаскивали ночью на берег транспортные суда у входа в гавань Регна, а галеры их прикрывали. Юстин вспомнил ночные огни. Допустим, это были сигнальные огни. Паруса у Таната… и вот теперь высадка в гавани Регна. Что бы это могло значить? Нападение сразу из двух пунктов? Или, может быть, даже одновременно из многих? Теперь-то они скоро узнают!

Наступило короткое молчание — люди в растерянности смотрели друг на друга. Годы ожидания кончились. И не то чтобы близились к концу, нет, они просто кончились, срок их истек. И в первые мгновения люди даже не могли это полностью осознать.

А потом все вдруг точно сошли с ума — они окружили Федра, окружили Флавия, как стая собак, где каждая подает голос: «Император Констанций пришел! Чего мы ждем? Веди нас к нему, Флавий Аквила!»

В сером предрассветном воздухе они потрясали поднятыми щитами, бросали вверх копья.

Юстин неожиданно повернулся и стал пробиваться сквозь толпу обратно к дому. Схватив бескрылого орла, стоящего в углу среди ящиков и земледельческих орудий, он, смеясь и почти рыдая от волнения, выскочил на улицу, держа древко высоко над головой.

— Поглядите, дорогие мои! М-мы скоро отправимся в поход, вот оно, наше знамя, за ним мы и пойдем!

Он стоял над ними на верхней ступени террасы, высоко подняв искалеченного орла, насаженного на древко копья. Он вдруг осознал, что рядом с ним — Флавий и Антоний и что все лица обращены к нему, безбрежное море лиц. Здесь были люди, которые прошли с орлом такой долгий путь, что не могли ни с чем его спутать, для них орел был связан с утраченной славой и старыми традициями воинской службы, здесь стояли и те, кто, не разбираясь, что это за знамя, готовы были сломя голову, с воплями и криками броситься за ним. Бесшабашная толпа оборванцев! Беглые легионеры, работники с фермы, охотники — все те, кто жаждал восстановить справедливость; мелкий воришка, корабельный мастер, гладиатор, императорский шут… Рев голосов накатывал на него волной звуков, они разбивались вокруг с таким грохотом, что ему казалось, будто они захлестывают его с головой.

Флавий, пытавшийся перекричать толпу, выбросил вперед руку:

— Тихо! Тихо! Ожидание окончено, мы идем, чтобы присоединиться к императору Констанцию. Но сперва надо подкрепиться. Если вы не хотите, то я хочу есть! Тише, успокойтесь, друзья! Мы выступаем через час.

Постепенно возбуждение улеглось, и люди стали расходиться, направляясь к кладовой со съестными припасами. Гладиатор Пандар остановился и сорвал маленькую желтую розу с куста под террасой. Задрав голову, он поглядел на них и сказал:

— Когда я еще сражался и до того, как получил деревянный меч, мне нравилось выходить на арену с розой. — И он двинулся вслед за остальными, на ходу сунув розу в застежку плаща на плече.

Флавий проводил толпу взглядом, в котором был какой-то странный блеск.

— Боже, что за сброд! — пробормотал он. — Поистине пропавший легион. Легион пропащих людей. Нам вполне подходит следовать за бескрылым орлом. — И он хрипло засмеялся.

— Скажи, будь у тебя возможность, променял бы ты их на самую блестящую когорту Преторианской гвардии? — очень тихо спросил Антоний.

— Нет, — ответил Флавий. — Клянусь богами, нет. Но это все равно не объясняет, почему мне хочется разреветься, как девчонке. — Он положил тяжелую руку на плечо Юстина: — Ты превосходно поступил, дружище. Ты вынес знамя в самый нужный момент, и теперь они пойдут за ним даже через костры Тофета. А сейчас давай хоть что-нибудь съедим.

Моросящий дождь наконец перестал, ветер стих и небо очистилось к тому времени, когда боевой отряд немыслимых оборванцев пересек дорогу, ведущую к побережью, и теперь от моря его отделяла только низкая гряда гор. На гребне искореженные ветром дубы и боярышник внезапно кончились, впереди твердая земля постепенно уступила место прибрежным болотам, а еще западнее, там, где слегка поднималась голая суша, свободная от солончаков — четкий квадрат среди размытых и смазанных линий болот, — виднелись очертания римского лагеря, а дальше, вдоль прибойной полосы, как стая выброшенных на берег морских животных, — силуэты грузовых судов, и за ними — сторожевые галеры. Юстин, всматриваясь в маслянистое море, беспокойно вздымающееся у берега, ясно различил два темных пятна — патрульные галеры, несущие караульную службу на случай, если появится флотилия Аллекта.

— Они там, вон они, — сказал Флавий, и толпа голодранцев загудела за его спиной.