– Да, госпожа де Йонг, – удивленно пробормотала Якобина. Мальчуган выглядел хоть и бедновато, но чистым и здоровым.

Маргарета де Йонг кивнула ей и хотела уйти, но задержалась.

– Да, и вот еще что. Проследите, пожалуйста, чтобы дети вели себя сегодня как можно тише. – Она потерла лоб, словно страдала от головной боли. – Сейчас, в сезон дождей, у моего мужа обостряется ревматизм, и болят старые раны. Ему нужны тишина и покой. Я буду вам признательна, если вы позаботитесь об этом, нони Бина, – шепотом добавила она и ушла в дом.

Якобина озадаченно поглядела на деревья, за которыми скрылся мальчуган, и в ней смутно зашевелились недобрые опасения.

Флортье ехала по улице Рейсвейкстраат вдоль бесконечного ряда однообразных домов. После полудня дождь приутих и перешел в морось, но теперь опять забарабанил по крыше повозки. Из-под колес выплескивалась жидкая грязь, оранжевая, словно морковный мусс.

Кучер ехал так близко от тротуара, что обода едва не чиркали по поребрику, и остановился перед окнами широкой одноэтажной лавки. Тотчас распахнулись стеклянные двери; из них выскочили два малайца и раскрыли зонтики, чтобы довести до порога прибывших клиенток.

Флортье одарила ослепительной улыбкой слугу, который помог ей сойти с двуколки. Когда второй слуга протянул руку Якобине, она взглянула из-под зонтика на вывеску над витриной. Ее всякий раз забавляло, что там написано «Корабельные галеты», а ниже «Провиант». Наверняка компания «Леру и К°.» занималась и галетами тоже, но вывеска обманывала, и посетитель видел внутри лавки совсем другое.

Едва она шагнула через порог, как ноздри наполнил запах свежеиспеченного хлеба и горячего кофе; в воздухе витали соблазнительные ароматы сахара и фруктов, ванили и рома, молотого миндаля, орехов и корицы.

Их со словами приветствия и угодливой улыбкой встретил один из господ Леру, двух братьев, унаследовавших от отца, пожалуй, самую знаменитую кондитерскую Батавии. На стене в рамке с запотевшим стеклом висел пятнистый от сырости дагерротип; на нем владелец компании «Леру и К°.» и его слуги позировали перед фасадом лавки. По нему было видно, как мало изменила кондитерская свои традиции за прошедшие годы. Даже усы у братьев Леру были такие же, как у основателя компании – напомаженные, с лихо загнутыми кончиками.

– Боюсь, что сегодня я опять не смогу сделать выбор, – пробормотала Флортье, прижав к губам палец, и посмотрела на длинную витрину, где подстилка из колотого льда не давала кондитерским изыскам растечься на тропической жаре. Традиционная выпечка – мраморный кекс и гугельхупф – соседствовали с простыми, но соблазнительными шоколадными тортами и пирожными. Бисквитные рулеты и торты манили своей розовой, шоколадной, ореховой, кремовой, мармеладной начинкой и были украшены розами из сахара, цветочками и завитками из взбитых сливок или фигурками и полосками из крученых карамельных нитей. Гордо, словно драгоценные камни, красовались крошечные, с любовью украшенные птифурчики, а на желтых коржах сверкали под блестящей глазурью ломтики яванских яблок, шарики рамбутанов, кусочки манго, ананасов и кубики папайи. На полках в больших стеклянных вазах стояли кантучини, ореховые макроны, различные сорта печенья. На других полках, у задней стены лежали караваи хлеба, из плетеных корзин торчали французские багеты, другие корзины были наполнены круассанами, булочками и сдобой.

– Как всегда, мадемуазель? – с улыбкой спросил Якобину месье Леру, и она смущенно кивнула. Каждый раз она говорила себе, что отведает что-нибудь другое, но всегда заказывала кусок фисташково-зеленого песочного торта. Зеленый цвет и нежный орехово-ванильный вкус получались при добавлении экстракта пандануса, местного растения.

– Ты будешь кофе? – обратилась она к Флортье и, когда та рассеянно кивнула, заказала два кофе.

– Я попробую кусочек вон того торта, – решила, наконец, Флортье и показала на торт с розовым наполнителем и глазурью. Потом она посмотрела на шоколадный торт со светлым и темным кремом. – Пожалуйста, еще кусочек вот этого.

– Хорошо, мадемуазель. Сюда, пожалуйста. Вам тут удобно?

Месье Леру привел их к одному из столиков, стоявших в ряд под высокими окнами с частым переплетом. За соседним столиком сидел за кофе солидный господин с бакенбардами, возле него стояла пустая тарелка с крошками от сдобы. Он с интересом взглянул поверх газеты на Флортье. Дальше сидела пара средних лет и молча наслаждалась кондитерскими шедеврами братьев Леру.

Высоко над головами гостей на окнах висели полки; на них круглый год стояли пестрые жестяные коробки, цветастые фарфоровые чайники и чашки, стеклянные чаши, кофейные мельницы. Теперь к ним добавились разноцветные шары и блестящие гирлянды, внося в интерьер кондитерской рождественские нотки. Стена за конторкой тоже была декорирована большим бантом, а за стеклами висели рождественские звезды из соломки. С начала декабря все лавки и дома наряжались к празднику, а рекламные объявления в «Ява Боде» сосредоточились в этом месяце исключительно на подарках, деликатесах для праздничного меню и на особых мероприятиях в предрождественские и праздничные дни.

– Ты довольна своими покупками? – с улыбкой осведомилась Флортье, отделяя вилкой для торта смачный розовый кусок.

– Да, очень! Еще раз спасибо тебе за помощь! – Якобина взялась за тонкую фарфоровую чашку, но тут же поставила ее назад, на блюдце. Как обычно, крепкий кофе был такой горячий, что она чуть не обожгла пальцы.

У обеих появился приятный обычай встречаться два-три раза в месяц в городе. Иногда на веранде отеля «Дес Индес», иногда на веранде «Кавадино», но чаще всего они заявлялись сюда, к братьям Леру. Вот и в этот раз, после того, как Флортье помогла Якобине выбрать подарки к Рождеству. В разнообразном ассортименте универмага «Ван Влойтен&Кох», где на двух обширных этажах продавались не только продукты питания, пиво и спиртное, стекло, фаянс и фарфор, мебель, лампы, одежда и украшения, но также строительные материалы и пиротехника, Якобина выбрала деревянный меч для Йеруна, кукольный сервиз для Иды и маленькие сигары для майора. В Амстердам отправится посылка с сигарами для Юлиуса ван дер Беека, Хенрика и Мартена; там будут также шелковые халаты в китайском стиле для Берты ван дер Беек и Тины и крошечные детские ботиночки для ожидавшегося в новом году пополнения семейства ее брата, а еще два фунта лучшего кофе с Явы. В поисках подарка для Яна она перерыла у «Колфф&К°.» все книжные полки с их небогатым выбором и, наконец, остановилась на «Женском портрете» Генри Джеймса, надеясь, что у Яна нет этой книги, а у «Табарди» выбрала шелковую шаль для Маргареты де Йонг. Когда же Флортье отвлеклась на выставленные в витрине шляпки, Якобина поскорее купила шаль цвета морской волны, которой когда-то любовалась ее подруга.

– Но особенно счастливой ты не выглядишь, – проговорила через некоторое время Флортье.

Якобина поставила чашку и взглянула в окно. За дождевыми потоками, лившимися по стеклам, смутно виднелся силуэт их кучера; принадлежавшую отелю повозку, набитую коробками и картонками, он поставил под густой кроной могучего дерева.