головой, но у меня такой склад ума, что я все превращаю в метафору, так что это все-таки была метафора.)

Итак, травма подобна кораблекрушению, и ты цепляешься за какой-то обломок. Тебе остается только плыть. В воде масса сломанных вещей, которые раньше были твоими, которые раньше были красивыми. А шторм продолжается. Сначала идут волны высотой тысяча футов, и они накатывают через каждые несколько минут, постоянно, каждую секунду. И каждый раз они уничтожают мир, и ты оказываешься под водой, захлебываешься, изо всех сил пытаешься всплыть. Ты можешь только цепляться за свой обломок.

Но спустя какое-то время шторм немного стихает. Волны по-прежнему очень высокие, но накатывают не так часто. Или волны становятся немного меньше, хоть и продолжают накатывать. У тебя появляется возможность осматриваться. Ты начинаешь видеть, что еще можно спасти. Шторм еще немного утихает, волны спустя месяцы или годы становятся еще более редкими и невысокими. Ты начинаешь подмечать признаки надвигающегося шторма. Ты начинаешь разбираться в волнах. Ты постепенно понимаешь, как жить в океане и как здесь красиво – с птицами, звездами и фосфоресцирующими водорослями, которые светятся, словно в «Голубой планете» и «Повелителе мух». Ты видишь громадного белого альбатроса и гигантского синего кита, с которыми никогда не встретился бы, если бы ваш корабль не потонул. И тебе холодно, и ты скучаешь по земле, но при этом ты уже умеешь выдерживать эти огромные волны, которые накатывают – все-таки накатывают – время от времени. Ты начинаешь понимать, как человек способен держаться, как человек позволяет шторму подхватить его, но при этом все-таки верит и надеется, что переживет его.

Возможно, тебе становится понятно, как человек может научиться жить в шторм и в море. Ты понимаешь, что стал морским человеком, другим человеком, и обратно вернуться не сможешь. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, и ты не можешь вернуться: можно только определить, где оказалась, и сделать все, чтобы через это переплыть.

И поэтому ты прекращаешь борьбу. Прекращаешь попытки спасти того, кого спасти нельзя, больше не стараешься сохранить дом, который стал тебе не по средствам. Ты сдалась, ты проиграла, матч окончен – и тут ты видишь, где оказалась. Ты видишь, куда тебя принесло течением, и, проплывая мимо, ты замечаешь. Ты смотришь. Ты приспосабливаешься, выворачиваешься, справляешься.

Внезапно оказывается, что сейчас лето и есть чему радоваться. Новым людям. Всяческой новизне. Новым книгам, новым дням рождения и новым младенцам. Мне надоело не радоваться, надоело ждать, когда все станет безупречным, чтобы заслужить похвалу. Мне нравится быть здесь. Мне нравится это лето. Мне нравится этот год эпидемии, наступивший через пять лет после того, как наши жизни разрушились. Мы с Нэнси сидим у нее на балконе, Бизл выпрашивает кукурузные чипсы «Доритос», и мы строим планы, как будто это что-то значит.

(Это всегда что-то значит.)

Мы зовем гостей. Покупаем китайские фонарики. Я откапываю овчинные коврики. Мы запекаем четыре курицы: две полуночные и две Тео – и обкладываем их льдом, укладываем вокруг них бутылки замороженного шампанского вместо дополнительных пакетов со льдом, заказываем громадные ковриги дрожжевого хлеба в нашей любимой пекарне и вежливо просим пекаря, чтобы он их для нас нарезал. Я пеку цитрусово-меренговые полоски: в другой жизни они были бы пирогом, что сделало бы их хуже.

Песочная основа, ярко-желтая прослойка из крема с соком юзу, румяный меренговый верх. Их долго готовить, эти полоски. Это – обязательство, но дело того стоит. Стоит отчасти потому, что они очень вкусные, но отчасти дело в хлопотах. Все потраченное время (поиск юзу, размешивание крема, зоркое отслеживание меренги) состоит из безупречных мгновений: тихих, спокойных, интересных. Море улеглось. Шторм ушел. Солнце – ярко-желтое – выглянуло из-за туч.

Тео мешает крем, Нэнси заказывает скатерти, деревянные приборы и бумажные тарелки, Отто организует шампанское, я занимаюсь санитайзером для рук, салфетками и влажной туалетной бумагой для малышей и раскладываю все на улице, чтобы обеспечить всем дистанцию, которая все еще кажется непривычной. Мы не привыкли к дистанции: обычно мы с друзьями обнимаемся, держимся за руки, перебираем друг другу волосы, наваливаемся друг на друга. «Поцелуй мамочку», – говорит Нэнси при встрече, довольно убедительно изображая свекровь. «Поцелуй мамочку». Я целую воздух, а она разводит руки так, как это теперь делается, и я постоянно думаю о том дне, когда все это покажется мне диким далеким воспоминанием, и я это записываю, чтобы не забыть это оценить. «Целуйтесь с друзьями при каждой возможности, но не прекращайте устраивать ужины в парке».

Сейчас прохладно – для августа. Облака бледно-серые и нежные, но сквозь деревья прорываются потоки почти осеннего солнца.

Мы поднимаем бокалы за все: за то, что стоит хорошая погода, за кур, за цитрусово-меренговые полоски. За книгу Нэнси. За мою книгу. За все книги. За Джима. За умерших. За нас всех, за старых друзей, за новых друзей, за отсутствующих друзей. В уровне шампанского у нас дикий разброс: шипучка за 4 фунта, «Боллинджер», какое-то игристое яблочное вино с фруктовым вкусом – но это не имеет никакого значения. Нэнси сидит с Отто, я привалилась к Тео и держу Джо за руку. Дэнни из другой страны поет в микрофон. Том, Долли, Джен, Тесса, Райан… как солнце сквозь деревья, как солнце сквозь тучи.

Все делятся секретами и сплетнями, пока солнце не садится, а потом, в темноте, мы поем на лестнице «Катти Сарк», как пели бы дома, если бы было можно – в основном трад. Поет Отто, потом поет Джо и брат Нэнси, Нэнси поет «Партинг гласс», и вечер заканчивается. И впервые в этом году мы встретились именно там, где надо было, и все правильно: огромный корабль за нами, и Темза вечно бежит к морю.

На 25 квадратиков или 12 больших кусков (а еще – очень вкусный круглый торт на день рождения, которого запросто хватит на 12 человек)

Для основы

250 г сливочного масла

250 г обычной муки

120 г рисовой муки

120 г мелкого золотистого сахара

Для крема

100 мл сока юзу[4] (или цедра и сок 3 лимонов без воска)

40 г сливочного масла

90 г мелкого сахара

4 яичных желтка

Для меренги

200 г мелкого сахара

 1/2 ч. л. лимонного сока

4 яичных белка

Начните с основы: это, по сути, песочный корж. Разогрейте духовку до 180 °С. Сбейте масло, оба сорта муки и сахар в кухонном комбайне. Получится сухое крошащееся тесто, которое вы будете раскладывать руками.

Выстелите противень 30 см × 23 см пергаментом. (На дни рождения я пеку основу в круглой форме диаметром 20 см.) Выложите крошки в форму и распределите по всей площади. Наколите повсюду вилкой, а потом выпекайте 30 минут или до золотистого цвета.

На водяной бане (миска из жаропрочного стекла над кастрюлей с чуть кипящей водой на слабом огне – вы