Проходили дни, и даже в этих чрезвычайных условиях начал складываться собственный режим; избыточные обязанности стали быстро восприниматься как обычные, и все с удивлением вспоминали о тех временах, когда они, как казалось, наслаждались неторопливостью, избытком свободного времени и при этом еще ворчали, что слишком загружены. Никто — может быть, за исключением начальницы сестринского корпуса и ее старших коллег — не задавался тревожным вопросом, что будет, если к теперешнему положению добавится еще какая-нибудь непредвиденность. Никто и не верил, что может случиться такое несчастье, которое потребует от всех нечеловеческих усилий (и они их приложат), какое поджидало их в это темное ветреное утро.

Ночью Лин долго лежала без сна, слушая, как стучит в окно дождь и свищет ветер, а когда она, наконец, уснула и услышала стук, от которого проснулась только наполовину, ей показалось, что это просто резкий порыв ветра. Но она села в постели, удивленная появлением на пороге одной из ночных дежурных.

— Извините, но вас вызывают на дежурство, и как можно скорее, сестра. Начальница приказала поднять всех дневных сестер, — сказала девушка. — Через полчаса в столовой всем подадут завтрак.

— Но ведь сейчас… — Лин потянулась к своим часикам, — ведь еще даже не рассвело!

— Я знаю. Но велели поднять всех. Мне еще нужно многих разбудить. — И девушка убежала.

В столовой оживленно обсуждали причину раннего подъема, поедая поджаренный хлеб и кофе, что и составляло весь завтрак. Все спешили скорее поесть и тут же убегали по своим местам, так что особых обсуждений, кроме нескольких отрывочных вопросов и сумбурных догадок, в столовой и не было.

— Серьезная авария поезда на линии как раз около станции Бродфилд…

— Вчерашний и ночной дожди размыли часть полотна…

— Паровоз и по крайней мере семь вагонов…

— Они везут раненых в отделение несчастных случаев. Уже привезли нескольких…

И где-то близко от себя Лин услышала, как кто-то говорит:

— Значит, если отделение несчастных случаев будет переполнено, то будут класть и в Принстон. Это ведь резервная палата для несчастных случаев.

Вот именно… Лин вспомнила, что говорила ей сестра Оллмен о том, что отгороженная половина ее палаты предназначена как раз для таких случаев, как этот. Она залпом допила кофе, думая, неужели придется использовать и ее палату. И если так, как же им справляться, многие из ее штата все еще болеют.

Она получила ответ на свой первый вопрос, как только вошла в палату Принстон и увидела своих собственных больных чуть ли не в состоянии радостного возбуждения от того, что происходило за перегородкой. Тут же она получила распоряжение выполнять обязанности сестры и этой палаты, кроме своей собственной.

— Вы будете принимать и готовить больных для лечения, если это необходимо, в соответствии с указаниями хирурга, который будет в вашей палате, — четко говорила ей начальница по телефону. — Большинство поступающих к вам уже будут иметь карты, заполненные в приемном отделении, и все прочее пришлют тоже с ними, но вы должны немедленно все проверить, так как нужно извещать близких родственников. Ваша младшая сестра — если она еще есть у вас — будет работать за вас в вашей палате, временно. Но если ее нет, то, боюсь, вам придется обходиться одной и отвечать за обе палаты. Из отделения несчастных случаев мы не можем дать вам ни одного человека. Хотя, конечно, потом выяснится, может быть, все не так уж плохо, если привезли уже всех пострадавших.

Лин положила трубку. Разве в Принстоне была когда-нибудь младшая сестра!.. Если бы так, то старшая могла бы часто сидеть сложа руки… на самом деле уже давно в палате работал дневной штат, состоящий из нее самой и двух практиканток — старшей и младшей. И теперь у них будут заняты новые койки, а на помощь рассчитывать, видно, не приходится. Все-таки из отделения несчастных случаев могли бы прислать одну сестру!

Она взяла младшую практикантку с собой в свою новую палату, где санитар и носильщик ставили на место последнюю кровать. Второй санитар принес постельное белье. Они с помощницей должны будут быстро застелить все кровати.

Она торопливо делала это, когда вкатили первого из пострадавших, направленного сюда из отделения.

Это оказалась пожилая женщина с испуганными неподвижными глазами и худыми узловатыми руками, в которых была зажата карточка с записанными результатами осмотра, имя и другие сведения.

Лин мягко вынула карточку из ее рук и посмотрела: «Сломанные ребра; возможно, внутреннее кровоизлияние». Лин была рада, что старая леди, видимо, была еще в шоке и не попыталась прочитать это сама. Она указала на одну из кроватей и с надеждой посмотрела на сестру, которая сопровождала женщину на каталке.

— Да, я остаюсь у вас. — Девушка правильно поняла ее вопросительный взгляд. — Что мне сейчас делать, сестра?

— Давайте вдвоем скорее кончим застилать кровати, — сказала Лин, облегченно вздохнув. — Я буду встречать больных по мере их поступления. Сколько еще их будет, вы не знаете?

Но сестра не знала. Отделение несчастных случаев все еще сортировало больных на тех, кого нужно госпитализировать, и тех, кого, после оказания необходимой помощи, можно отпускать. Лин устраивала поудобнее каждого вновь поступающего пострадавшего, перекладывая больных с каталки, и все время задавала себе вопрос — вдруг, наконец, это последний и скоро ли появится терапевт или хирург для осмотра больных.

Последней присланной больной оказалась девушка с очень бледным лицом и одной белокурой косой, свисающей с каталки; вторая коса осталась обвитой вокруг головы. У нее тоже была карточка с именем и домашним адресом, но Лин даже не посмотрела на нее, сразу увидев на лбу девушки букву «Т», написанную зеленкой медиками «Скорой помощи» на месте аварии. На правой руке девушки виднелся турникет. Когда ее осторожно переложили с каталки на кровать, Лин ласково спросила ее:

— Ваш турникет — его снимали с тех пор, как впервые наложили?

Девушка потрясла головой, как бы не понимая ее. Лин снова попыталась:

— Эта повязка, которую вам наложили для остановки кровотечения из раны на руке, это и есть турникет. Его нужно ослабить, а потом, если нужно, опять закручивать каждые четверть часа. Вам что-нибудь делали с ним, когда привезли в отделение?

Но у девушки был все тот же непонимающий взгляд. Лин подумала, что у нее, возможно, сильный шок, подозвала сестру и велела ей освободить жгут, чтобы быть спокойной за ее руку. Лин взяла ее карточку.

В этот же момент каким-то непостижимым всплеском интуиции уже знала, что она увидит это на карточке…

«Миссис Герда Гарстон, 22 года. Ринер-платц, 109, Вена, Австрия. Назначение: Лондон. Ближайшие родственники: муж, Перегрин Гарстон, Виктория-авеню, Четфорд…»

Лин показалось, что у нее сжалось горло. Вот она, Герда, жена Перри, он так хотел, чтобы они встретились и понравились друг другу! Что ж, вот они и встретились, ню как все не похоже на легкомысленные планы Перри… Жалость и сострадание, без всякой примеси горечи или зависти, переполняли сердце Лин, когда она глядела сверху вниз на худенькую беспомощную фигурку жены Перри. Она вставила ее карточку в прорезь на щитке над кроватью и села рядом с Гердой, улыбаясь ей и глядя прямо в глаза.