— Беги! — тихо прохрипел Тамлин слабым старческим голосом. Только сейчас я рассмотрел его лицо, все покрытое мелкой сеткой частых морщин, часть из которых стали еще глубже из-за переживаний.

Но было слишком поздно. Тяжелый кулак Ифрита сбил меня с лап, я полетел вперед и столкнулся с Тамлином, который не только не успел отойти с дороги, но и зачем-то попытался меня поймать. Мы, естественно, кубарем покатились по скользкому дну фонтана. Я сильно ударился головой о камень, но, молодой и сильный, подгоняемый адреналином и страхом, резко вскочил на задние лапы. А вот мой Тамлин, слабый и дряхлый, так и остался неподвижно лежать на холодном полу. И, три шанса из четырех, он скорее всего был уже мертв.

Но я и не думал бежать и совершенно не сдвинулся с места, лишь оскалив свои беличьи резцы, развернулся лицом к Ифриту. Это было довольно смело и чрезвычайно глупо. Теперь джинн уже замахнулся на нас сразу обеими руками, дабы уж точно прихлопнуть, как мошек. Я не отступил ни на сантиметр, потому что за моей по-прежнему неподвижно лежал обессиленный Тамлин. Странно, но до сих пор я так и не понял, почему я стоял на месте, будто лапами прирос к полу, словно их облили жидким цементом, в тот момент я совсем забыл, что нужно спасаться. Почему именно в этот миг я решил задержаться? Может, мне было просто некуда идти?

Это было так бессмысленно и глупо! Впервые в жизни я прислушался к своему сердцу и совсем забыл про мозг и инстинкт самосохранения. Даже своему злейшему врагу не пожелаю попадать в такие моменты, но если уж попали, то мой совет — просто слушайте внутренний голос и сердце. Я послушно стоял на месте всего лишь несколько секунд, но именно они и спасли жизни нам обоим.

Если бы я не остановился, то и Ифрит бы не замер от удивления, да и все вокруг застыли, будто кто-то поставил самую тупую комедию на паузу. Я стоял, тяжело дыша и гордо выпятив грудь вперед — умирать, так с честью. Не знаю, каким образом они там оказались, но в моей правой лапе тролля были крепко зажаты те самые злополучные песочные часы. Я чувствовал себя таким смелым и сильным, пока Ифрит, давясь от смеха, не прохрипел:

— Ха-ха-ха! Белка-то защищает малого своей голой задницей!

И я похолодел от ужаса, краем глаза заметив свою белую мантию, которой я до этого прикрывался. Она большим светлым свертком валялась бесхозная на полу. Да я же был сейчас абсолютно голый! Проклятье! Так вот они почему все сейчас так вылупились на меня. Сирена стыдливо покраснела, а Пандора глупо захихикала. Просто дура!

Я, как мог, стал прикрывать причинное место песочными часами, со всей силы сжимая лапами теплый драконий нос.

— Ты что это творишь, охальник?! — взревел уязвленный Ифрит, видя подобное бесчинство сейчас учиняется над его волшебным артефактом, и забарабанил кулаками по стенам. — А ну убрал их оттуда! Похабник проклятый! Сейчас размажу по полу, жалкая ты крыса! Убрал, я сказал…

Я едва не выронил несчастные часы из лап, громадные черные кулаки джинна снова понеслись в мою сторону, причем, оба одним разом. Теперь уж наверняка. Я, все еще стоя на месте, крепко зажмурил глаза и через пару мгновений уперся носом… в один из них, состоящий из такого густого дыма, что он был плотный, как камень. Я не успел ничего подумать, даже как следует испугаться, как до моих прижатых к затылку беличьих ушей донеслось прекрасное девичье пение. Такой нежный и в то же время сильный красивый голос звучал громко и просто божественно. Пожалуй, это было самое прекрасное, что могло только случиться с данным туалетом, да и вообще в моей жизни. Это было пение рыжеволосой Сирены, девушка сейчас читала какое-то древнее заклинание на клочке старого пергамента. Вытащила ли она его из кармана Нарцисса или же, дерзкий маг сам его обронил — было неясно. Точно было лишь одно — сейчас Сирена пользуется своим уникальным даром, который она получила при рождении. Она может заставить любого сделать все, что угодно! Для этого ей нужно всего лишь пропеть свою просьбу, и она тут же станет приказом, который нельзя не исполнить. Недаром у девушки такое имя — Сирена.

Вот и сейчас она, пользуясь тем, что я отвлек Ифрита, стала петь ему заклинание на древнем языке, чтобы он оставил нас с Тамлином в покое, залез обратно в свои песочные часы и больше не высовывался. Джинн и рявкнуть не успел, как дракон на верхушке древних часов еще шире раскрыл свою пасть, и джинна стало туда быстро засасывать, словно пыль супермощным пылесосом. А Сирена все пела и пела свою прекрасную песню… до тех пор, пока от громадного шестиэтажного Ифрита не осталось и следа.

Только что девушка спасла не только наши с Тамлином жизни, но и остальных магов тоже. Пользуясь тем моментом, что все отвлеклись, я осторожно поставил часы на пол, прокрался к валявшейся на полу белой мантии и подпоясался ей, как полотенцем, завязав концы на пару крепких узлов — теперь уж точно не соскочит.

— Сирена, не глупи! Отдай мне их! — шипел Нарцисс, требовательно протягивая Сирене свою раскрытую ладонь в белой перчатке, девушка же все это время испуганно и крепко прижимала к груди злополучные песочные часы. На парне уже, естественно, была надета его серебряная маска-полумесяц. Красавчик хмурился от недовольства и от удивления часто моргал своими идеальными ресницами. Сейчас он ну никак не мог понять, как эта идеально послушная безропотная рыжеволосая девушка, вдруг, сделалась такой смелой и даже посмела ему перечить? Неужели она, все это время безответно влюбленная в него, вдруг, разлюбила?

— Нет, ты их больше не получишь! — строго сказала Сирена, переходя на крик. — Ни за что! Отпусти!

Но в этот момент Нарцисс, который был явно сильнее, потянул часы на себя, драконья пасть, которую он крепко сжимал пальцами, на какой-то момент раскрылась и оттуда вырвалось небольшое облачко черного густого дыма, словно пепел поднялся в воздух из старой табакерки. Облачко заметалось из стороны в сторону, словно живое, и быстро скрылось из вида за полуразрушенными скульптурами фонтана, будто спряталось.

— Дура! Ты выпустила часть Ифрита! — негодовал Нарцисс, невольно отпуская верх часов, отчего драконья пасть тут же захлопнулась с громким лязганьем металлических клыков. — Отдай их мне! Немедленно!

На что Сирена лишь усмехнулась и, тяжело дыша, покачала своей