Церковь Спасителя была освещена сотнями свечей. Отец Фини отслужил мессу. Когда гроб с телом Софьи опускали в свежевырытую могилу, на какой-то момент Мисси показалось, что все это лишь игра. Стоит лишь закрыть глаза – и все будет, как раньше. Не будет слез расставания, рыданий, вздохов. Но, когда на крышку гроба упали первые горсти земли, она поняла, что, к сожалению, все это происходит на самом деле. Она почувствовала, как за какие-то минуты резко повзрослела. Еще недавно она была девочкой-подростком. Теперь она стала взрослой женщиной.

Азали дернула ее за рукав:

– Я хочу домой… – прошептала она по-русски. – Туда, где папа и мама… Я хочу видеть Алешу… Мне надоела эта игра, Мисси! – по щекам девочки текли крупные слезы. – Сделай что-нибудь, прошу тебя! Я очень хочу домой. Пусть все будет, как раньше. Хочу в Барышню. Хочу, чтобы моя бабушка Софья вернулась к нам…

Мисси обернулась: Зев Абрамски стоял в каких-нибудь двух шагах от них. Он знал русский язык, а значит, не мог не понять слов Азали. Выходит, он знает, что Мисси солгала ему, назвав покойницу Софьей Даниловой.

Со спокойным видом Зев наклонился к Мисси и прошептал ей на ухо:

– Примите мои соболезнования. Прошу вас, не отчаивайтесь. Ваша бабушка предстоит у престола Всевышнего и молится за вас. – С этими словами он слегка поклонился и ушел.

О'Хара удивленно посмотрел ему вслед, потом достал из кармана часы на золотой цепочке и задумчиво произнес:

– Пожалуй, пора и мне идти. Надо возвращаться в салун. – Он подошел к Мисси и поспешным движением всучил ей несколько банкнот. – Знаешь, Мисси, на своем веку мне пришлось хоронить многих близких людей. Так вот, может быть, мои слова покажутся тебе немного странными, но почему-то после похорон резко обостряется чувство голода. Так что пойди в ближайшее кафе, закажи себе и малютке хороший обед. Вам просто необходимо сейчас подкрепиться.

О'Харе, наверное, хотелось как можно скорее избавиться от этого непривычного наряда – накрахмаленной сорочки и галстука. Солнце палило немилосердно, и ирландец вытирал платком пот со лба.

– Надеюсь, Мисси, ты не забыла о нашем вчерашнем разговоре? – проговорил он. – Я не хочу тебя торопить – я терпеливый человек. Но знай: Шемас О'Хара не бросает слов на ветер.

Надев котелок на голову, О'Хара развернулся и пошел к выходу с кладбища.

Когда могильщики принялись засыпать могилу, Мисси взяла за руку Азали и тоже направилась к выходу. Ей не хотелось думать ни о предложении Шемаса О'Хары, ни о Зеве Абрамски. Как и крошка Азали, Мисси хотела невозможного: ей хотелось скрыться от страшных воспоминаний, преследовавших ее каждую ночь, и от той унылой, невыносимой действительности, которую готовил день грядущий. Мисси хотелось домой, к отцу.

Стамбул

Хотя Михаилу Казану перевалило уже за восемьдесят, никто не решался назвать его стариком—даже за глаза. Возраст почти не отразился на его внешнем облике – впрочем, в этом не было ничего удивительного: ведь Тарик тоже до самой смерти сохранял молодцеватый вид. Волосы Михаила были белы, как снег, но так же густы, как в молодости. На смуглом лице не было ни единой морщинки, густые усы и брови сохранили жгуче-черный цвет, хромота с годами не прошла, и он никогда не расставался с тросточкой из черного дерева. Но характер, унаследованный от отца, был так же горяч, как шестьдесят лет назад. В общем, можно было сказать, что годы почти не повлияли на Михаила Казана.

Ахмет Казан сидел в мягком кресле и спокойно смотрел, как отец в ярости носился по кабинету, окна которого выходили прямо на Мраморное море, и, размахивая тростью, поносил на чем свет стоит женщин, которые способны принести лишь неприятности роду Казанов. Больше всего доставалось «юным безмозглым красоткам». Ахмет прекрасно понимал, на кого намекает отец.

– За что? – патетически вопрошал Михаил, бросая гневные взгляды на сына. – За что, спрашиваю тебя, нам такое наказание?! – Он изо всех сил ударил тростью по паркету, и она сломалась пополам. Наверное, сам Михаил не ожидал такого результата: какое-то время он стоял молча, потом швырнул на пол обломок трости, доковылял до стола, снял трубку внутреннего телефона и крикнул секретарше: – Асиль! Принеси мне новую трость!

– Ахмет, сынок, – продолжал он, переведя дыхание. – Ну, может быть, хотя бы ты объяснишь, зачем этим идиоткам понадобилось влезать в такую авантюру? Если Анне были нужны деньги, почему же она не попросила у нас? Она ведь нам как родная! И потом, зачем ей могли понадобиться эти деньги?! Неужели Тарик-паша обделил ее наследством?! Не могла же она потратить все эти деньги! Я ни за что не поверю, что миллион долларов – это мало. Даже для наследницы князей Ивановых. И о чем думала твоя Лейла? Зачем она вызвалась помочь ей?

Ахмет глубоко вздохнул. Он привык, что отец часто выходит из себя, но на этот раз для гнева Михаила имелось достаточно причин.

– По-моему, папа, – проговорил он, – риторическими вопросами делу не поможешь… Побереги свое здоровье – у тебя и так повышенное давление. Почему бы не задать эти вопросы самим девочкам? – Он пожал плечами и добавил. – Ты спросишь – они ответят. Тогда мы будем знать, как вести себя дальше.

– Как себя вести?! Ты только полюбуйся на это! – Михаил швырнул сыну свежую турецкую газету. – А теперь на это, на это… – Он стал швырять иностранные издания: «Таймс», «Интернэшнл Геральд Трибюн», «Уолл-стрит Джорнал», «Монд», «Фигаро»… – Во всем мире только и разговоров, что о проделках твоей дочери. Японцы, немцы, итальянцы… Все как с цепи сорвались: изумруд Ивановых, изумруд Ивановых… – Михаил перевел дыхание. – Но самое страшное другое: в поиски камня включились русские и американцы. Ты понимаешь, что это значит?! Или ты думаешь, что в ЦРУ и КГБ совсем не осталось профессиональных разведчиков? Да они за пару недель вычислят эту дуреху Анну!.

– По-моему, отец, ты преувеличиваешь опасность, – попытался возразить Ахмет. – В швейцарских банках умеют хранить тайны…

– Уметь-то умеют! – воскликнул Михаил, размахивая новой тростью. – Но даже в швейцарских банках работают живые люди. Их можно запугать, а можно подкупить. Бьюсь об заклад: один предатель среди банковских служащих обязательно найдется. Ты ничего не понимаешь, Ахмет! Всем нам грозит смертельная опасность. И мне просто необходимо… необходимо выяснить, что подвигло этих безмозглых девчонок на такое дело!

Михаил снова вернулся к столу, снял трубку внутреннего телефона и попросил Асиль соединить его с Парижем. Пока из трубки доносился ласковый голосок Лейлы, записанный на автоответчик, он нервно размахивал палкой. Наконец раздался короткий гудок, и Михаил, не пытаясь даже сдерживать гнев, начал наговаривать свое послание:

– Лейла! – проревел он. – Это говорит Казан-паша. Где тебя носит?! Ты что, решила прятаться от родственников?! Еще бы – такую кашу заварила! Бестолочи паршивые– ты и эта идиотка Анна! Где ты гуляешь? И куда запропастилась Анна? Слушай меня внимательно: я приказываю– слышишь? – приказываю тебе купить билет на ближайший авиарейс до Стамбула. То есть, нет – купишь два билета. Вы нужны мне обе! Передашь Анне, что Казан-паша хочет говорить с ней.