надоело, он, как и все ему подобные, пытался все усложнить, извернуть. Даже такой старый хэби, как Хизаши, так не умел.

Аюкава вдруг громко выдохнул, и вместе с этим вздохом распалось на клочки дыма и его тело. Ветер с готовностью подхватил то, что когда-то им было, и развеял без следа. И тогда внутри фонаря возникла искра. Она вылетела и, увеличиваясь, опустилась на крышу маяка в форме маленькой девушки в многослойном дзюни-хитоэ с фиолетовым верхним одеянием с рисунком из облаков. Ее белоснежное лицо с маленькими алыми губками было спокойно и благожелательно.

– Я приветствую тебя, о достопочтенный оммёдзи из Дзисин, – произнесла она мелодичным голосом. – Я слышала о тебе и твоем друге.

Благодаря каменной подставке в виде фонаря маленькая ками чуть возвышалась над Хизаши, но он все равно не мог избавиться от чувства, будто над ним посмеялись.

– Вы ками этого острова?

– Да, так и есть. Люди два поколения подряд просили у меня помощи и построили этот храм.

– Это така-торо для безопасной навигации кораблей.

– И мой храм.

От ками исходила светлая энергия слабого, но все же божества, и Хизаши резко расхотелось вести беседы.

– Почему же вы сами не спасли отца Аюкавы от проклятия маски? Знаете, довольно жалко тратить силы на удержание призрака, при этом бросив другого человека в более ужасном положении.

Араси-э вздохнула, будто зашелестели лепестки цветов.

– Я пыталась, но мононокэ слишком силен. Мне было с ним не справиться.

И похоже, что она просто спряталась. Маленькая слабая ками, живущая молитвами и подношениями одной единственной семьи. Но даже так она уже выше по рангу, чем Хизаши.

– Мне все понятно, – сказал он. – Тогда последний вопрос. Кто ками соседнего острова? Того, что похож на голую скалу, торчащую из океана.

– У этого острова нет ками, – ответила Араси-э, и по ее благостному лицу пробежала тень. – Еще тогда, когда я была простым морским ёкаем, мало кто рисковал приближаться к той скале. Ее называли Черным островом. Это все человеческие страхи, однако и сама земля там полна давней злобы. Такие места, к сожалению, встречаются не так уж и редко. Я ответила на твой вопрос, Хизаши-сама?

– Ответили, Араси-э-доно, – Хизаши поклонился, но больше издевательски, чем всерьез. – Прощайте.

Он отвернулся и пошел прочь.

– Хизаши-сама! – позвала ками. – Хизаши-сама, вы ведь не человек? Я не понимаю…

Остановившись, он улыбнулся ей.

– Вам и не нужно.

На террасе, свесив ноги, сидел Куматани Кента и помахал Хизаши рукой, когда увидел.

– Господин Тояма сказал, что лодка уже пришвартовалась. Скоро она будет готова к отплытию. Ты закончил свои дела? Госпоже Юэ можно не искать пропавшего помощника?

Хизаши ни словом не обмолвился ни о каких своих делах, однако Кента и сам все понял.

– Поскорее бы вернуться, – проворчал он и раздраженно смахнул с плеча упавший кленовый лист. Красивый и ярко-красный. – Сил моих больше нет. Почему нельзя отчалить сразу же?

– Потому что матросам надо отдохнуть перед обратной дорогой. Да и вроде бы они подвозили бродячего предсказателя, и он оставил им разные талисманы в качестве уплаты за проезд. Сейчас госпожа Юэ как раз их рассматривает.

– Талисманы? Как интересно.

– Ты тоже хочешь посмотреть? – обрадовался Кента. – Вот, я попросил у госпожи Юэ этот, на удачу в путешествии.

Хизаши взял в руки полоску бумаги с киноварными символами и хмыкнул.

– В этих иероглифах нет ни капли смысла. Предсказатель вас обманул.

Кента совершенно искреннее расстроился, но бумажку не скомкал, а бережно убрал за ворот кимоно.

Когда солнце вошло в зенит, они прощались с Тоямой и его женой на причале Камо-дзимы. Яркие, но уже почти не греющие лучи отражались от спокойной глади воды. Госпожа Юэ вознесла молитвы Араси-э, чтобы обратное плавание было безопасным, но Хизаши сомневался, что маленькой ками действительно под силу исполнить это пожелание.

– Мы сообщим в Дзисин о случившемся, – сказал Хизаши напоследок.

– Вашей вины здесь нет, – поспешно добавил Куматани. – Но дело касается не только оммёдзи, но и императорского казначейства. К тому же, – он грустно улыбнулся, – Мамору-сан все еще там, его душа стала свободной от проклятия маски, но сам он остался мононокэ. И чтобы помочь ему, нужны сильные экзорцисты.

– Вы очень добры, – кивнул Тояма, и они с супругой низко поклонились. Хизаши и Кента ответили им тем же. А потом лодка отчалила, и остров начал медленно отдаляться под мерное покачивание досок под ногами. Кента устроился возле мачты, привалившись к ней спиной. Теперь Хизаши яснее читал его эмоции по изможденному лицу. Он был полон сожаления, жалости и вины, будто от него и впрямь что-то зависело. Но правда была такова, что все эти люди – и старуха Сачико, и ее муж-контрабандист, и даже их трусоватый сын – сами сделали свой выбор гораздо раньше, чем два будущих оммёдзи потерпели крушение у берегов Черного острова.

– Жалко их, – вдруг сказал Кента, глядя на горизонт.

Хизаши проследил за его взглядом и задумчиво произнес:

– Что за тоска снедает!

Чайки с утра кричали

О том, что забыто.

* * *

Внутри загадочная школа Кёкан была не так примечательна, как можно было вообразить. Арата провел их через внешний двор к главному зданию, где их должен был принять сам глава школы. По пути им встретились группы учеников, провожающих гостей любопытными взглядами. У всех была одинаковая простая одежда, а волосы собраны на макушке в пучок под тканевой шапочкой, что делало всех юношей похожими друг на друга. Однако Хизаши не мог не заметить, что здесь не ощущалось напряжения, как в Дзисин, где каждый по-своему старался отличиться, порой во вред более слабым. Так было и с Сасаки Аратой, да и с Куматани порой. Может, поэтому Сасаки однажды ушел.

– Еще раз простите за такую встречу, – сказал он на пороге приемного зала. – После непременно надо еще поговорить. Вы ведь задержитесь ненадолго?

Учида Юдай все еще хмурился, и Хизаши ответил за двоих:

– Если повезет. Но…

– Я знаю, что ты не совсем человек, – спокойно произнес Арата. – Это многое объяснило, так что не надо ничего говорить. У нас в Кёкан рады всем, кто пришел с открытым сердцем.

Он снова широко улыбнулся и распахнул перед ними двери.

Зал тонул в полумраке. На закрытых раздвижных дверях с обеих сторон были изображены разнообразные ёкаи – от прекрасных журавлей-цуру до зеленокожих уродливых капп. На месте, где хозяин должен встречать посетителей, была полупрозрачная ширма, за которой кто-то сидел.

Хизаши и Юдай опустились на колени перед