Кройд тщательно запер наружную дверь. Затем распечатал однуиз подарочных коробок, извлек бутылку перкодана и залпом осушил. В ванной онсодрал с себя окровавленные лохмотья, как следует умылся. Затем отправился кхолодиль нику за пивом — для контраста с терпкой французской зеленью. Никакойзаписки в холодильнике не обнаружилось — ни среди молочных пакетов, ни в отсекедля яиц, — и это повергло Кройда в глубокое уныние.

Остановив кровотечение, Кройд перебинтовал раны и накинулсвежую рубашку. Он не стал ломать себе голову, почему так вышло. Теперь уженикакой роли не играло, выследили его враги или же подстерегли в заранееподстроенной ловушке — квартиру следовало покинуть, и немедленно. Сейчас лишьотсутствие Вероники всерьез тревожило Кройда — по возвращении она могла попастьв беду. Но никакой альтернативы отступлению Кройд не видел. Знакомое мерзкоечувство — за ним снова шли по пятам.

Сменяя метро на такси и снова ныряя под землю, Кройднесколько часов петлял по городу. Для вящей уверенности, нацепив зеркальныеочки, исходил Манхэттен вдоль и поперек еще и пешком — и столь замысловатымузором, что шансов у предполагаемых топтунов, пожалуй, вовсе не осталось.Именно тогда Кройд впервые в жизни увидел свое имя на световых таблоТаймс-сквер, набранное колоссальными бегущими буквами.

«Кройд Кренсон, срочно позвоните доктору Т., чрезвычайнаянеобходимость», — гласила надпись, бегущая по фасаду небоскреба.

Кройд стоял как вкопанный, снова и снова перечитываянеожиданное послание. Когда убедился, что зрение не подвело, недоуменно иобиженно пожал плечами. Неужто так трудно понять, что он чем-то занят изаскочит оплатить счет при первой же возможности. Это было дьявольскиунизительно — выставить его дохляком перед всем белым светом. Вероятно, теперьони отведут ему даже койку, хотя чулан со швабрами обошелся бы куда дешевле.Что им всем действительно требуется, так это только выжать Кройда досуха, как ивсех прочих. Подождут, перебьются.

Ругаясь сквозь зубы, Кройд поспешил к подземке.

Трясясь в вагоне метро по Бродвейской линии к югу, Кройдкатал под языком пару сердечек и одну заплутавшую среди них капсулу пирагекса.И немало изумился, обнаружив. что все пассажиры, входящие в вагон на станцииКенал-стрит, — близнецы. Более того. все как один походили на весьмаважную личность — сенатора Хартмана. Сперва в глаза бросился только одинХартман — уже и это странно для вечерней подземки. Но следом в вагон тут же вошелвторой, присоединился к первому, и, поглядывая искоса на Кройда, они что-тобыстро между собой обсудили. Один из хартманов высунулся за дверь и что— товозбужденно прокричал — в вагон хлынули остальные хартманы. Хартманы всехмастей и видов: хартманы-верзилы, хартманы-коротышки, хартманьи-олстяки и дажеодин хартман с лишними конечностями — общим числом семеро хартманов. Достаточнопотертый жизнью, Кройд вскоре сообразил, что именно может означать нашествиехартманов здесь, вблизи Джокертауна — похоже, оборотни чествовали сегоднясенатора в канун предстоящих выборов.

Когда двери с шипеньем съехались и поезд тронулся, самыйвысокий из хартманов повернулся и уставился на Кройда:

— Вы Кройд Кренсон?

— Ошиблись. — Кройд отвернулся.

— А я полагаю, нет.

Кройд пренебрежительно повел плечами:

— Полагайте себе что угодно, только где-нибудьподальше, если не хотите потерять мой голос на выборах.

— Вставай!

— Я тебе встану! Высоко встану! Выше тебя! И выше всегопрочего.

Верзила хартман лениво потянулся к Кройду рукой; остальныетоже надвинулись, замаячили поблизости.

Кройд дернулся, перехватил протянутую руку и рванул; ксвоему лицу. Последовал краткий хруст, верзила дико взвыл, отчаянно мотнувголовой и падая на колени, а Кройд, выплюнув откушенный палец, неторопливоподнялся на ноги. Подтянув оборотня за искалеченную руку поближе, Кройд воткнулсвободную ладонь в живот и вырвал кишечник. Со звуком, подобным щелканью бича,лопнула грудная клетка и обнажились сломанные ребра — во все стороны фонтаномбрызнула кровь.

— Ах ты, неслух паршивый! — ласково произнесКройд. — Чему только мамочка тебя, такого осла, учила? Где Вероника,отвечай!

Изувеченный сенатор ответил кровавым кашлем. Остальныххартманов, впавших было в оцепенение при виде крови, как ветром сдуло. А Кройдснова засунул руку в развороченное нутро, на этот раз ниже и по самый локоть.Весь в крови, он сладострастно подчищал тело врага от остатков внутренностей.Прочие хартманы, наблюдая за экзекуцией из дальнего конца вагона, молча ждалирешения собственной участи.

— Это политическая акция! — швыряя им под ногиостанки главаря, заорал Кройд. — Акт возмездия. До встречи в ноябре навыборах, говнюки!

Соскочив на Уолл-стрит, он содрал с себя окровавленнуюсорочку, запихнул в ближайший мусоросборник и, прежде чем покинуть вестибюльстанции, ополоснулся у питьевого фонтанчика. Рослому чернокожему,присвистнувшему навстречу от изумления: «Вот это так белый — без балды белый!»— Кройд предложил обмен — полста баксов за рубаху. Линяло-голубаяполусинтетическая тряпка с длинными рукавами пришлась впору. Двигаясь по Носсаук югу, Кройд вскоре добрался до центра. В круглосуточной греческой забегаловкесовершил первую краткую остановку и купил кофе, сразу две здоровенныхпластиковых чашки, по одной в каждую руку — чтобы хлебать на ходу.

Затем, свернув по Кенал-стрит направо, добрался до знакомогокафетерия, где заказал бифштекс, омлет, сок и снова кофе — много кофе. Сидя застоликом у окна и наблюдая за неторопливо оживающим городом, Кройд настороженновстречал рассвет нового дня. Что-то он принесет? Организм потребовал чернуюпилюлю; от щедрот Кройд накинул ему сверху одну из красных — на всякий пожарныйслучай.

— Любезный! — обратился он к официанту. — Ты,по-моему, шестой или седьмой, кого я за последний час вижу в марлевой повязке.

— Вирус брошенной карты, — пояснил тот. —Очередная вспышка.

— Да всего лишь отдельные случаи, и те Бог знаетгде! — удивился Кройд. — Так я слышал, по крайней мере.

— Пойдите послушайте снова, — отозвалсяофициант. — Их уже больше сотни — и то, если нам лапшу на уши не вешают.

Кройд впал в задумчивость.

— Полагаешь, этот клочок марли может чем-топомочь? — спросил он наконец.

— Уж лучше это, чем ничего, — пожал плечамиофициант. — Еще кофе?..

— Наливай. И заверни мне на дорожку дюжину пончиков,найдешь столько?

— Разумеется.