– Тогда... – протянул Чейз, с интересом ожидая продолжения.

Харриет мечтательно улыбнулась:

– Когда-нибудь я обязательно надену эти туфельки и буду танцевать с... – Тут она замолчала, и ее щеки залил румянец.

– Ну, смелее!

– С кем-нибудь еще, кроме моих братьев, – Харриет захихикала, – которые совсем не умеют этого делать. Стивен постоянно наступает мне на ноги, а Деррик иногда забывает, что нужно вести партнершу, и просто останавливается на месте.

Чейз с восхищением посмотрел на свою собеседницу, поражаясь ее оптимизму: несмотря на бесконечные проблемы, омрачавшие существование Харриет, она не потеряла чувства юмора и не озлобилась, сумела остаться в мире с собой и вопреки трудностям была довольна местом, которое занимала в этой жизни. Другое дело он: обладая всеми благами мира, Сент-Джон никогда не был доволен своей судьбой.

Оглядев небольшую комнату, Чейз вздохнул.

– Все, что нам требуется, – тихо пробормотал он, отодвигая к стене табурет и комод, – это совсем немного места.

– Что ты делаешь? – Харриет села на кровать, чтобы снять бальные туфли. – Нам давно пора идти...

– Не снимай туфли. – Чейз взял ее за руки и поднял с кровати.

– Почему?

– Ты хотела танцевать.

Харриет недоверчиво захлопала глазами:

– Что, прямо здесь?

– Здесь и сейчас. – Чейз обхватил ее за талию и слегка прижал к себе. – Позволь обратить твое внимание на то, что сейчас ты будешь танцевать не со своими братьями.

– Я? В таком платье?

На его лице появилась добродушная усмешка.

– Ты можешь его снять, если хочешь. В самом деле, по-моему, это прекрасная мысль.

– Но как мы будем танцевать без музыки?

– Мы притворимся; я заметил, что в вашей семье это хорошо умеют делать. Не думаю, что тебе потребуется много сил, чтобы включить воображение.

– Я не смогу...

– Еще как сможешь. Просто притворись. Представь, что ты на балу. На тебе платье, которое прекрасно подходит к твоим туфелькам; нас окружает нежная музыка, неровный свет свечей, блеск драгоценностей...

Харриет улыбнулась и прикрыла глаза.

– М-м... Большой оркестр. И еще на балу должен обязательно присутствовать принц.

Чейз улыбнулся:

– Как пожелаете, миледи. – С этими словами он крепче обнял ее за талию. – Могу я пригласить вас на танец?

Харриет поднесла к лицу ладонь и пробежалась глазами по воображаемой бальной карточке.

– Дайте подумать. Я танцевала кадриль с герцогом Девонширским и контрданс с принцем-регентом. Полагаю, что последний танец могу отдать вам...

Чейз крепко прижал девушку к себе.

– Это вальс, и он уже начинается...

На щеках Харриет появился очаровательный румянец.

– Я... я не умею его танцевать.

– Тогда мне придется тебя научить.

Ее глаза загорелись.

– А ты можешь? Я видела, как танцуют вальс на балу в Харроугейте. Это было так элегантно.

– Верно. А сейчас положи одну руку мне на плечо, а другой сожми мою левую ладонь. Вот, молодец. Теперь расслабься и просто следуй за мной. – Чейз начал напевать мелодию вальса и одновременно двигаться в такт.

Харриет легко следовала за его движениями, неся свое тело с природной грацией; у нее это так хорошо получалось, что Чейз решил ускорить шаг. Она не отставала, и они вальсировали все быстрее. Юбка Харриет широко развевалась, обнажая серебряные лодочки, которые, словно капельки блестящей росы, сверкали на фоне потертого старого ковра.

– Как замечательно! – воскликнула Харриет и радостно засмеялась, не переставая кружиться по комнате. – Это намного веселее, чем я думала.

– Харри! – раздался в холле чей-то громкий голос. – Ты готова?

Девушка резко остановилась.

– О Господи, это Стивен! Он уже здесь, а я еще даже ботинки не надела! – Она вихрем сорвалась с места и, присев на край кровати, быстро сняла туфли, а затем натянула на ноги толстые шерстяные чулки.

Чейз смотрел на нее, и вдруг странное чувство утраты охватило его. Из всех женщин, которых он когда-либо знал, еще ни одной не удалось возбудить в нем такой интерес к себе, как этой худенькой, стройной красавице, сидевшей на краю кровати.

– Ладно, я пойду к кухарке за корзиной. – Он тяжело вздохнул.

– Да, пожалуйста, и поскорей! Заодно скажи Стивену, что я сейчас спущусь.

– Непременно! – Усмехнувшись, Чейз направился к выходу.

– Капитан!

– Да?

– Спасибо.

Обернувшись, Чейз увидел на губах Харриет легкую улыбку: держа в руках бальные туфельки, она с сожалением смотрела на них, словно прощаясь.

– Я и мои туфли очень благодарны тебе. Сент-Джон попробовал представить себе хоть одну женщину из своего окружения, которая искренне радовалась бы такому пустяку, как танец в пустой комнате, без музыки, свечей и шампанского или других мужских уловок, столь ценимых светскими дамами, но у него из этого ничего не получилось.

Встав с кровати, Харриет подошла к платяному шкафу и поставила обратно на полку серебряные туфельки. В ее глазах светилось откровенное торжество.

– Теперь никто не посмеет сказать, что я их ни разу не надевала.

– Верно, никто. – Не найдя больше слов, Чейз покинул комнату.

Чем же так поразила его воображение эта Харриет Уорд? Этого Чейз никак не мог взять в толк, но, черт возьми, он во что бы то ни стало намеревался разгадать эту загадку.

Нет, мне трески не надо. После нее всегда снятся жуткие кошмары. В последний раз, когда я ее съел, мне приснилось, что моя теща приехала к нам с визитом, упала на парадной лестнице и повредила бедро, да так и осталась у нас жить.

Джайлз Стэндиш – своему брату, мистеру Лемберту Стэндишу, во время ужина в клубе «Уайте».

– Харриет? – послышался в дверях спальни ласковый голос Эльвиры.

Девушка повернулась на другой бок и, свернувшись калачиком, еще глубже зарылась в теплые одеяла.

– Да, что случилось?

– Пора вставать, дорогая.

Харриет открыла глаза и оглядела комнату. Казалось, все оставалось прежним... и в то же время что-то изменилось. Виновато было некое чудо, которое потрясло ее до глубины души. Каждый раз, когда Харриет закрывала глаза, она видела себя в сверкающих туфельках танцующей в объятиях «капитана», и эта картина повторялась снова и снова, словно она никак не могла насытиться незабываемыми ощущениями.