оперативники в соседнем цеху, чтобы запах плоти не был таким сильным, но помогало это плохо, потому что стены между помещениями наполовину были разрушены.

Усатый прекрасно видел, как возле котла суетятся криминалисты, судмедэксперты и все остальные. И всякий раз, как он на них смотрел, ему казалось, что удушающий мясной запах наполняет его легкие до отказа. Дышать было решительно невозможно. Поэтому он, не переставая, курил, чтоб хоть как-то заглушить эту вонь (скорее всего, по большей части воображаемую) вонью табачного дыма.

Святослав тоже курил, хотя не так судорожно, как его подчиненный. А когда Раткин вытащил из пачки очередную – пятую за последние десять минут – сигарету, майор посмотрел на него вопросительно: мол, что, серьезно?

Капитан стушевался и попробовал запихнуть сигарету обратно в пачку.

– Все, не буду больше, – но руки у него так дрожали, что сигарета переломилась и засыпала ему брюки табаком.

– Ты кури, кури, – успокоил его Святослав. – И, самое главное, ноздри мажь.

Похоже, эти простые слова подействовали на Раткина успокаивающе. Он перестал судорожно дергаться, убрал пачку в карман, так и не вытащив следующую сигарету, и даже вздохнул.

– Да тут вроде вони-то и нет уже, – произнес он с сомнением. Пытаясь уговорить в первую очередь себя самого. – Засохло все.

– Вони нет. Атмосфера есть.

Сколов вскочил на ноги и зашагал из стороны в сторону:

– Короче, все, боец. Поехали, продолжаем. Работаем. Что тут произошло?

Капитан попытался сосредоточиться и включиться в обсуждение. Он посмотрел в сделанные ранее записи, поводил пальцем по строчкам и ответил:

– Двойное убийство. Убиты предположительно Тагир Багиров и… неизвестный наркоман, судя по забитым венам.

– Отпечатки пальцев?

– Уже не осталось.

– Зубы, татуировки?

Соколов сунул руки в карманы куртки. Взгляд его был устремлен в пространство. Создавалось впечатление, что где-то там, в параллельной реальности, написан список действий, которые необходимо выполнить. Инструкция эффективного продвижения расследования.

– По остаткам кожи пробить отпечатки. Идентифицировать! Пробить все наркодиспансеры! Дальше. Причина смерти?

– Это к судебно-меди… – начал Раткин, но начальник его тут же перебил, бросив разочарованный взгляд:

– Ну, визуально. Путем каких средств было осуществлено убийство? Будем все пробивать: где изготовили, откуда добыли, где видели… Быстрее, быстрее, хоп-хоп-хоп!

Руки майора стали быстро перебирать воздух, будто жонглер подбрасывал и ловил мячики. От такого напора Раткин терялся еще сильнее, нервничал и силился не отстать от начальника. Получалось плохо, но зато он почти полностью забыл об ужасной картине преступления, переключившись на мозговой штурм.

– Э-э-э… Были использованы: котел… Ну, он тут всегда стоял. Это же птицефабрика.

– Так, дальше?

– Цепи с балки, тросы. Это тоже было.

– Дальше? Быстро, быстро!

– Э-э-э…

– В котле что?

– Вода. Около пятидесяти литров. Да. Откуда взяли?

Капитан снова полез в записи, перевернул пару страниц, нашел нужное место:

– Предположительно, снег растопили. На экспертизу послали уже.

– Как была нагрета? – молниеносно задал следующий вопрос Соколов, не давая помощнику расслабиться.

– Генератор. Новый. Где купленный, неизвестно. Ребята смотрят уже.

– Так, дальше? Как он заработал на заброшенном заводе?

– Ну, это же генератор, – удивился Раткин. Вопрос ему показался странным, и он стал объяснять: – Врубили, провели кабеля, до котла накинули…

– «Кабеля», блин! – гаркнул Соколов, многозначительно глянув на капитана. Тот не сразу понял, что имелось в виду неправильное ударение. – «Кабели» нужно говорить.

– Ага, все, – сразу сообразил тот. – Тоже на экспертизу.

– Дальше? – Святослав заходил туда-сюда быстрее, загибал пальцы. – Всех электриков, связанных, несвязанных, – всех проверить.

– Есть! Еще, думаю…

Но мысли Раткина майора сейчас не интересовали, он был полностью погружен в свой алгоритм, быстро обдумывая всевозможные аспекты дела:

– По телам. Когда наступила смерть?

– В среду. Если быть точнее…

– Сразу пробить! Сразу: наркодиспансеры, дурки, подозрительных, бывших подозреваемых. Вторник, среда, четверг. Дальше?

– Короче, по телам. Характеры травм показали, что…

– Еще, – продолжал следовать за своими мыслями Святослав, практически не слушая собеседника. – Полную трасологическую экспертизу. Два тела сюда привезли. Принесли. Как? Завод был заброшенный, на пыли должны были остаться следы. Следы, вся тема: шины, все прочее. На улице, здесь. Все проверить.

На последней фразе до него наконец-то дошло, что Раткин тоже что-то говорил. Соколов замер на месте, повернул голову и посмотрел капитану в глаза:

– Извини, я перебил. Продолжай, пожалуйста.

– Э-э-э-э… Короче, по телам. Согласно показаниям судмедэксперта, тела еще живых…

– Прости, еще раз. – Палец майора указал на блокнот, из которого подчиненный зачитывал имеющуюся информацию. – Желудок, ногти, зубы. Что жрали, где? Что пили? Самогон если – где гнали?

Раткин записал очередное распоряжение и вернулся к докладу:

– Характер травм показал: тела еще живых людей опускали в кипящую воду на лебедках в течение суток.

– Опа, отлично! – с некоторой отстраненностью прокомментировал Соколов, обдумывая что-то свое. Но полученные данные явно дополнили его картину. – Так, дальше?

– Причем каждое тело погружали в кипящую воду, потом извлекали и начинали погружать следующее.

– То есть одна жертва смотрела, как мучается другая. Дело Фишера читал?

– Ну, так… – стушевался капитан, стало понятно, что он, скорее всего, даже и не слышал ни о каком «деле Фишера» до нынешнего момента. Впрочем, Святославу это было неважно. Он плыл в своем потоке рассуждений, выдавая лишь часть из них во внешний мир. Диалог сейчас, по сути, ему был не нужен. Важность имели только информация, уточнения и возможные выводы.

– Ну, это не к месту, – махнул он рукой. – Наш убийца – это… Вот он, я уже чую его… как он наслаждается страданиями… Это садист. Садист. Почему он садист?

Майор резко повернулся к Раткину и ткнул пальцем в его сторону, будто передавая эстафету. Но тот снова замешкался, переспросив с полным отсутствием понимания в голосе:

– Почему он садист?

– Почему он садист? – удивился Соколов.

– Почему он садист? – Вопрос превратился уже в абсурдный набор слов, и капитан засмеялся. В смехе явно проскакивали истерические нотки. Тем не менее он ответил: – Потому что получает наслаждение, возможно, сексуальное, от того, что видит мучения других людей.

– Нет. Это-то понятно. – Святослав вздохнул и снова начал ходить, озвучивая свои рассуждения: – Я имею в виду, почему он таким стал? Потому что… Ну, я, собственно, не знаю почему. Но одна из предположительных версий такова: садистами становятся из-за проблем в детстве. Обижали, унижали. Чмырили. – Он снова указал пальцем на блокнот: – Поднимите старые дела! Поговорите с воспитателями в детских садах, учителями в школах. Это не так сложно. У вас и школ, и детсадов – всего штук десять. Учитывая то, что убийце от 17 до 50 лет, можно приблизительно понять и опросить.

– Товарищ майор…

На лице Раткина проступило раздражение вкупе с усталостью. Идея начальника ему явно не понравилась.