chitay-knigi.com » Научная фантастика » Время грозы - Юрий Райн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 83
Перейти на страницу:
на воинском кладбище. Дальше убогий магазинчик — Максим никогда не видел его открытым, да и ни один знакомый грибник тоже. Еще метров сто — и поворот налево, на ту самую дорогу.

Память не обманула: сельсовет красовался на своем законном месте, и выцветшее красное полотнище с серпом и молотом нависало над входом. Чуть в стороне стоял грузовичок. Чуднóй такой грузочичок, словно из старых фильмов. «Студебеккер», — подумалось почему-то.

А вот пирамидки не было. На ее месте стоял на кирпичном постаменте, слепо таращась на Максима, бюст человека с густыми усами.

Это надо перекурить, сказал себе Максим. Он достал портсигар с зажигалкой, зажег длинную темно-коричневую сигариллу, затянулся, выпустил дым в сторону бюста.

Окно сельсовета распахнулось, и кто-то крикнул изнутри:

— Эй, товарищ! А ну-ка, стой!

Ничего не понимаю, но дело ясно, что дело плохо, лихорадочно подумал Максим.

Из дверей уже выбегали, топая сапогами, и он решился: сунул руку в карман, нащупал кнопку, надавил на нее.

Пусть дома считают, что все в порядке.

32. Четверг, 7 ноября 1991

Первый за много месяцев… сколько?.. да не так уж много, трех нет… а кажется, что годы… в общем, первый за все время выходной. Даже и не выходной, а — короткий день: до обеда в поле, на кормовой свеклé, после обеда — все в клубный барак.

Как же, годовщина Великой Октябрьской…

Заключенные старались сесть подальше от сцены, от президиума. Возникали мелкие стычки, охрана пока не заглядывала, так что бузили вволю, толкались, выкрикивали угрозы, а передние скамьи пустовали.

Авторитеты соблюдали полное спокойствие, до времени не вмешиваясь ни во что. Несколько приблатненных, да и иные из простых мужиков, кто сидел подольше, принялись гонять новичков. Те, в большинстве своем, покорно все сносили. Не жильцы, равнодушно определил Максим.

Миша Гурвич добродушно смахнул с крайних на последней скамье мест двоих приблатненных — Вальку-Перца и Зубчика, имени которого Максим не знал.

— Эй, шпион, — с ленивой угрозой позвали откуда-то справа.

Максим вскинулся было, но Миша повернул голову, ласково ощерился, и вопрос, кажется, исчерпался.

— Давай, Максыч, присаживайся, — сказал Гурвич.

Максим сел, подступила слабость, в глазах поплыло, затем прояснилось, накатила тоска. Чтобы отвлечься, он посмотрел на продолжавших бесноваться. Вот кого-то ударили кулаком по лицу. Жалкий вопль, нелепая фигура, втянутая в плечи голова… Сел-таки во втором ряду, в самой середке… Точно не жилец…

Некоторые пытались огрызаться. У этих есть шанс. Хотя и малый, очень малый.

Сам Максим был новичком, совсем еще зеленым, над такими измывались без тени сострадания. К тому же — шпион. В довершение всего — американский, хуже просто не придумаешь.

Странное общество, если его можно назвать обществом, привычно подумал Максим: безоговорочный патриотизм в сочетании с насквозь блатной психологией. Сюр какой-то, добавил он про себя.

Впрочем, что такое «сюр» — уже тускнело в памяти. Да и удивление, даже изумление от всего встреченного здесь тоже стало уже скорее дежурным. Безразличным и вялым.

Максим сознавал, что выжил — пока выжил — чудом. Никакое «не верь, не бойся, не проси» не помогло бы. Он отчаянно твердил про себя заветную формулу — с того самого момента, как его взяли около сельсовета, завернули руки за спину, втащили внутрь, швырнули на грязный дощатый пол и начали выкрикивать дикие, немыслимые вопросы. Но нет, не помогло бы. Видали тут таких, и где они?

Спасибо Мише Гурвичу, взял под крыло.

С Мишей-Бородой предпочитали не связываться. Даже вертухаи не трогали, а уж заключенные и подавно.

Тоже фигура класса «сюр». Чуть ли не два метра ростом, ни грамма жира, конечно, но и никаких следов голодного истощения. Костлявый, жилистый, сильный. Метаболизм такой, коротко объяснял Гурвич, все, буквально все усваивается. Максим верил — он видел, как Миша жрал в поле турнепс.

Густая борода масти «соль с перцем». Когда-то, давным-давно, Гурвич, ни с того, как он говорил, ни с сего, решил, что его вот-вот заберут. Прямо с минуты на минуту. Ну, и пустился в бега, бросив и работу, и семью. Все равно забрали, само собой, но — только через две недели. За это время у Миши отросла длинная щетина, сбрить ее перед тем, как сфотографировать арестованного, почему-то не удосужились, карточки пошли в личное дело, так оно все и осталось.

Впрочем, главное — не борода, не рост, не стать и даже не метаболизм. Главное — репутация. Ни к каким группировкам Гурвич не примыкал, но слыл психом, способным убить за косой взгляд. Возможно, не без оснований — вроде, действительно кого-то придушил на заре своей лагерной карьеры, хотя сам об этом Максиму никогда не рассказывал.

Да и стаж Бороды внушал уважение — как-никак, уже четырнадцатый год...

При всем при том — Максим успел оценить — Гурвич был мягким, покладистым интеллигентом из инженеров, страшно не любил кого бы то ни было обижать и ужасно тосковал по достойному собеседнику. Максим таким собеседником и стал. И оценил это в полной мере. Что уж там, успел бы уже сдохнуть или, по крайней мере, опустили бы. Но Мишино покровительство дорогого стоило. Репутация есть репутация.

В помещение ворвалась вохра. Зэки кинулись занимать свободные места, уже не разбирая ни передних рядов, ни более выгодных средних. Беспорядок улегся. Авторитеты и приближенные притушили самокрутки. Охранники — по три свирепых таджика на каждый из двух проходов, каждый с АК-51 наизготовку, — замерли, непроницаемо глядя на сцену. Еще трое таджиков легко взбежали на нее и застыли позади стола президиума.

Приоткрылась дверь за их спинами, на подиуме появился президиум — начальник лагеря, замполит и особист. Сели за стол. Начлаг, пожилой майор, налил в стакан воды из графина, пить не стал, привстал и глухо выкрикнул:

— Торжественный митинг, посвященный семьдесят четвертой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, объявляется открытым!

Опустился на стул и все-таки выпил из стакана.

Замполит метнулся в угол сцены, включил стоявший на шатком столике проигрыватель с заранее подготовленной пластинкой, поставил иглу на ее край. Затрещало, раздался вступительный аккорд, и грянул хор: «Вставай, проклятьем заклейменный…»

Заключенные нестройно поднялись. Кто-то запел, большинство разевало рты в такт словам гимна.

— Пой, собака, — прошипел ближний к Максиму таджик, поводя автоматом.

«…и в смертный бой идти готов», — добросовестно изображал пение Максим.

Говорят, были случаи, что стреляли…

Допели. Избрали почетный президиум в лице Политбюро ЦК ВКП (б) во главе с товарищем Сталиным. Начлаг предоставил слово для доклада замполиту.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 83
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности