Сестра, не растерявшись, говорит ему что-то на турецком. Мужчина довольно улыбается и походит на кота, объевшегося сметаны. Он что-то ей отвечает. Света в ответ хихикает.

— А ты мне не рассказывала, про сестру красавицу.

— Просто, к слову, не пришлось. Она агент по недвижимости, находится на стажировке в Анталии.

После моих слов у него аж глаза засверкали. Боюсь себе представить, что он надумал в своей голове.

Я возвращаюсь к своему ужину, а он о чем-то размышляет. Теперь мне стало скучно. Он хороший собеседник, но с ним я не чувствую легкости, как с Макаром. И даже игристое не помогло. Больше испытывать судьбу не хотелось. И как бы больно мне ни было, как бы трудно сейчас не дышалось, хочется побыть одной. Отвлечься не получилось. Наоборот, эта встреча все усугубила.

К счастью, Метехан заторопился и больше не настаивает на общении. В машине мы больше не разговаривали. Он подвозит меня к подъезду.

— Я возвращаюсь в Турцию, скинь номер сестры. — Тихим голосом сказал он. — Как раз ищу нового агента по недвижимости.

Теперь все стало на свои места: решил переключить свое внимание с меня на сестру. Не очень верю его словам, но не отказываю в просьбе.

— Еще увидимся, Вера.

Я не стала повторять слова, сказанные в ресторане, потому что у меня точно не появится желание провести с ним еще один вечер. Меня тянуло только к одному мужчине. Но не ожидала его увидеть возле своего подъезда.

Меня окутывает пряным ароматом его кожи, дурманит парфюмом. Вечерний августовский воздух уже не казался таким душным, как днем. Еще немного, и город погрузится в ночь.

— Зачем ты приехал?

— Что ты делала с Метеханом?

— Не твое дело!

— Я уже говорил, меня касается все, что происходит с моими подчиненными.

Боже, как мне хотелось залепить ему пощечину, особенно после слов — подчиненная! Но вместо этого отвечаю ему:

— Я не вещь. Если хочешь контролировать, где и с кем провожу время вне работы, впиши этот пункт в контракт.

Мои слова его злят. Он сжимает руки в кулаки, но продолжает молча слушать.

— Расскажи мне все раньше, может, что-то и изменилось. Но я не смогу принять, что ты женат, поэтому не смогу с тобой остаться. — Продолжаю говорить ему правду.

Вижу, как он пытается справиться с гневом.

— Прости. — Знаю, признание дается ему не просто. Но этого недостаточно. Гоар подписала документы. Мы теперь официально разведены.

Эта новость удивляет меня. Как быстро он решил вопрос с разводом.

— Вы смогли договориться?

— Да, пришлось надавить на нее.

— Это ничего не меняет.

— Почему?

— Я не понимаю, что ты испытываешь ко мне.

Голос предательски дрогнул. Мне становится холодно, но не от ветра. Нервы на пределе.

— Ты мне нравишься.

— И все?

— Все? — переспрашивает он. — Я развелся ради тебя. Поставил точку в отношениях, которые не мог завершить. Но встретив тебя, понял, как мне было одиноко. Ты снова подарила надежду. Подарила веру в любовь. Я понимаю свою ошибку. Я принимаю, то, что случилось с Гоар, в этом я виноват.

— Я не идеальна, как ты! Я бываю импульсивной, ранимой, наивной, но у меня есть чувства — срываюсь на крик я, делая шаг к нему. Теперь мы стоим вплотную друг к другу. — А ты создан из льда!

— Прости, — повторяет это слово. Знаю, он говорит искренне. Обхватываю себя руками и смотрю в любимые синие глаза. Еще чуть-чуть и расплачусь у него на глазах. Сейчас мне больно и обидно. Может, потом…поверю ему вновь.

И сердце рвется к нему, но заставляю себя развернуться и пойти домой. Как я уже сказала, не готова принять его «прости».

Вера

Раньше на свой день рождения я устраивала шумные вечеринки. Но сегодня хотелось остаться в кругу семьи. Как всегда, сбежала на дачу, чтобы немного выдохнуть от навалившихся проблем. В душе поселилось чувство опустошения, поэтому красота летних цветов немного отвлекала от грустных мыслей. Сад стал убежищем от проблем, моим пристанищем. Иногда общение с цветами намного прекраснее, чем с людьми. Цветы никогда не предавали, не бросали и не отвергали, чего не скажешь о людях.

В августе сад напоминал картинку из журнала. В августе наш сад превращался в разноцветный цветник. Часть забора была оплетена вьюнком, на котором распустились светло-розовые цветы. На ветвях яблони колыхались разноцветные плоды. У входа на террасу росли кустовые розы и дикий шиповник, и легкий ветерок доносил их аромат.

Уже расцвели хризантемы, вот-вот раскроются гладиолусы. Только пион не радовал. Завелась серая гниль. Он выглядел жухлым, пара бутонов не раскрылась, соцветия так и застыли в виде клубочков, а листья покрылись ржавчиной. Он выглядел так, как я себя чувствовала внутри.

Пришлось удалить больные листья, отрубив от него часть с одной стороны сильным ударом острой лопаты. Если бы можно так поступить с чувствами и болью. Но от себя не убежать и приходится проживать все, что тяжело и трудно.

За прошедшие дни многое обдумала. Я свела к минимуму наше общение. За полтора месяца мы виделись не так много раз. Тем более он уехал в командировку в Европу. Но сколько еще дней продлится моя хворь — я не знала. Он действительно развелся, и даже прислал документ на почту. Чисто в его духе. Однако, внешне наши отношения не поменялись.

Закончив с пионом, я надела перчатки и просто погрузила руки в землю. Холодная, суховатая и рыхлая на ощупь. Земля придавала силы, я буквально заземлялась. Только здесь я могла расслабиться и заглушить тревогу. Раньше мне хотелось выращивать цветы на продажу. Но эта мечта так и не осуществилась. Да, сейчас у меня прекрасная работа, но должно быть хобби или дело, когда ты отдыхаешь душой. Поэтому работа в саду давала мне все необходимое, чтобы восстановиться. От работы меня отвлек детский смех. И это был не Сережа.

Подняла голову и не могла поверить своим глазам — и застыла в молчании. Сердце быстро — и слишком громко — забилось в груди. Потом я вспомнила, как злюсь на него. И мои глаза заметали молнии. После минутного противостояния Макар внезапно горько ухмыльнулся, словно не веря мне.

На встречу с воздушными шариками ко мне бросилась Маша.

— Вера, с днем рождения!

Малышка вручила колыхающиеся на ветру, украшенные надписями шарики. Я сняла грязные перчатки и обняла ее.

— Я скучала, — произнесла она, уткнувшись мне в макушку.

— И я.

— Ты бросила меня? — В ее глазах застыла грусть, а мне стало стыдно, что не подумала о ней раньше. Бедный ребенок, если бы знала, то приехала к ней прямо домой. Но моя обида на Макара заставила забыть о Маше. Как я идиотка только о себе и думала.