— К сожалению, его нет, — ответил Шубин. — Был, но не далее как два дня назад отбыл в Москву.

— Тем лучше. Ну что ж, спасибо, не буду вас более отвлекать.

— Да что вы. Насколько я понимаю, вы скоро к нам собираетесь?

— Да, запланирован такой визит. Буду беседовать с канцлером.

— И к нам пожалуйте, посмотрите, как мы тут развернулись.

Далее Фроловский позвонил в ФСБ.

— Иван Францевич, Фроловский беспокоит. Мне нужен Снегирь, срочно.

— Прислать его к вам?

— Да, если не трудно.

Подтянутый, худощавый, с совершенно непроницаемым лицом Снегирь появился минут через сорок.

— Как наши дела? — поинтересовался Фроловский.

— Пока никак.

— Могу я узнать почему?

— Работаем, но конкретных результатов пока нет.

— Чем вы вообще занимаетесь?! — возмутился Фроловский. — Что вы делаете в Москве, если в данный момент должны находиться в Германии? Почему не явились на встречу, почему на вашем месте оказался следователь Генпрокуратуры, почему я должен искать вас по всему миру, если был конкретный договор подробно докладывать мне каждую неделю? Вы не находите, что у меня возникает к вам слишком много вопросов?

— Турецкий на самом деле гораздо умнее, чем выглядит, и его следует опасаться.

— Никакой Турецкий вас волновать не должен. Сейчас же отправляйтесь обратно в Мюнхен. Через неделю я буду с визитом в Бонне и хочу услышать, а лучше увидеть конкретные результаты.

Турецкий пил один. Грязнову было не до того: Славку самого крепко взяли в оборот. Какая-то сволочь вчера позвонила ему и без обиняков сообщила: «Если ты, мудак, не перестанешь совать свой нос, куда не надо, Денис твой сядет всерьез и надолго».

Меркулов обещал всяческую помощь и уверял его, что ничего Денису пришить не смогут, — там была чистая самооборона, имеется свидетель, а пришить нахалку — не на тех напали. Но Грязнов слушать ничего не захотел, сказал, что помощи ему от Турецкого с Меркуловым никакой не нужно, сам не сявка, и ушел не прощаясь. С тех пор не звонил. Турецкий особой вины за собой не чувствовал: Денис — не мальчишка, тем более Демидыч. Тем не менее неприятный осадок остался: по их со Славкой милости парень нажил себе неприятности, а работал-то по-родственному, считай, за спасибо. Нехорошо получается… А неприятности что — их нынче всем хватает по самое горло.

Турецкий пил тупо, чего с ним не случалось давно, не для того, чтобы расслабиться, не для того, чтобы прояснилось в голове, не за компанию, просто и монотонно опрокидывал в себя стопку за стопкой, пил, чтобы пить. И почти все время думал о Качаловой. Вывести Фроловского за ушко да на солнышко ему, конечно, не дадут, отстранили же, а понадобится — вовсе размажут по асфальту, так что мокрого места не останется. Правда, огрызаются эти сволочи пока не особенно, но, видать, у них и нужды нет — не чувствуют серьезной опасности. А с Верой Качаловой он протянет Фроловского по полной программе, тоже в своем роде… отстранит от дела…

Выстроив план мести, Турецкий приободрился и принялся мечтать, где и при каких романтических обстоятельствах он столкнется со своей очаровательной родственницей. Предпринимать реальные шаги в этом направлении ему не хотелось, выглядели они все уж чересчур пошло и приземленно, да и подразвезло уже слегка…

Лет десять назад однажды утром Вера Качалова проснулась с болью в правом боку. «Неужели печень? — подумала она. — Все не так скучно, хотя вроде рано». Она тщательно ощупала себя со всех сторон. На самом деле это была все та же банальная диванная пружина. Ночной ее враг номер один. Даже пролежанный бабушкин матрац, пожалуй, единственная семейная реликвия, уже не помогал. Да еще этот невозможный скрип. Что и говорить, диван свое давно отскрипел и ни в каких починках не нуждался. Но папа с этим смиряться не хотел и зашивал его вновь и вновь. А Вера мучилась.

Начинался еще один обыкновенный день. Именно в это время солнце краешком заглядывало в комнату, чтоб потом исчезнуть на целый день. Одна только мысль, что опять надо тащиться в ванную комнату, отбивала всякое желание вставать. Раньше Вера пыталась мечтать. Но о чем мечтать теперь? Ведь вчера ей исполнилось уже шестнадцать лет. А впрочем, и мечтать было уже не нужно. Ее мечты проносились мимо в «мерседесах», сидели в дорогих ресторанах, присутствовали на «скучных и утомительных» приемах, лениво прогуливались по Монмартру. И все это было совсем-совсем рядом, кроме Монмартра, разумеется.

Улица встретила Веру резким запахом мусорных баков около подъезда. Новое достижение цивилизации — мусоропровод — убивал все живое в радиусе нескольких метров. Придумал его, наверное, гений, а пользуемся все мы. Правда, зато теперь бабулек-сплетниц на лавочках днем с огнем не найдешь.

— Привет, — сказал Коля, — тринадцать минут. У тебя заметный прогресс, еще немного — и будешь приходить вовремя.

«Еще немного, я вообще приходить не буду», — подумала про себя Вера и улыбнулась.

— Извини, картошку папе жарила. — Вера послушно подставила щеку для поцелуя.

— Никак, себе новые джинсы отхватила. Что, предки расщедрились?

— Да какие новые, из шкафа достала. Еще с прошлого лета лежат, еле влезла. Сначала думала, а не сделать ли шорты, а потом померила, и ничего, дышать можно.

Они шли по улице без особой цели, и Коля, как обычно, вертя головой по сторонам, что-то все говорил, говорил…

— О, смотри какой «мерс» поехал!

— Где «мерс»? — спросила Вера, вздохнув.

— Да вон же! Ну куда ты смотришь? — Колин восторг был бесконечен. — С откидным верхом. Красный. Развивает скорость до 100 миль в час.

— Это сколько в километрах? — В словах Веры едва чувствовался интерес.

Коля завороженным взглядом проводил удаляющуюся машину.

— В километрах? — Он на секунду приостановился. — Что-то больше ста восьмидесяти. Хотя нет, это же морскими больше ста восьмидесяти — сто восемьдесят пять. А сухопутная миля — тысяча шестьсот…

— Да ладно, ладно, Коль. — Вера потянула его за рукав дальше.

— Тысяч пятьдесят тянет, — не унимался Коля.

— Километров?

— Долларов! — Коля удивился Вериному непониманию.

— Неужели так дорого? — Вера попыталась мысленно пересчитать на «Жигули», и у нее получился небольшой караван.

— Вот бы такой, — продолжал Коля. — Представляешь, мы въезжаем во двор…

— И все просто выпадают в осадок. — И Вера снова вздохнула.

Они шли, никуда не спеша, разглядывая витрины фирменных магазинов, и Вера смотрела на дорогие платья и представляла себя сидящей в красной машине рядом с Колей. Хотя он никак в эту машину не вписывался.