тут слабость, и не оказала послушание, будучи уверенной, что таким образом исполняет добродетель любви. В 1980 г. мать вместе с отцом поехала в Америку, для пересадки почек. Там им пришлось ждать несколько месяцев, в ожидании подходящего органа, чего так в итоге и не случилось. В это время Мелпомена обнаружила своё истинное лицо. Она забрала деньги, предназначенные для аренды дома, также все деньги, которые были в доме, продала драгоценные вещи и завела любовную связь с парнем, у которого была мастерская в подвале. Она бы привела в дом и других парней, если бы не молитвы Старца.

Когда родители вернулись, то не только проявили долготерпение, не стали действовать против неё, но ещё и помогли ей: нашли жениха, дали приданое, и сняли квартиру, чтобы начать новую жизнь.

Но к сожалению, Мелпомена снова оказалась неблагодарной, потому что вскоре вместе с мужем они стали требовать от моей матери подарить им квартиру. А когда она отказалась, то избили одного из моих братьев. Тогда мои родители возмутились, и отправили Христину (младшую сестру Мелпомены) к её родителям. После этого они заявили на нас, что мы не заплатили Мелпомене за все эти прошедшие годы, когда она помогала по дому. Таким образом, к тем мучениям, которые тогда переносил отец по болезни, прибавилось ещё хождение по судам. Мать тогда в отчаянии пришла к Старцу:

— Почему же, Батюшка, ты не предостерег нас от таких бед и мучений?

— Милая моя, сколько раз я тебе говорил их прогнать? Разве ты не слышала? Лукавый не позволил тебе ни послушать меня, ни даже увидеть, что это за люди…

Сад души

Когда мои родители, бывало, ругались, то мама ходила к Старцу пожаловаться, и послушать совета. Поскольку мать была очень эмоциональным и порывистым человеком, то Старец начинал тихонько напевать ей какую-нибудь народную песенку о любви, и таким образом её успокаивал, так что она уходила утешенной.

Всякий раз, когда в доме происходила какая-нибудь буря, Старец «видел» это, и звонил матери. Он очень аккуратно всегда оказывался рядом в наших затруднениях, и тотчас снова привносил в дом спокойствие. Я помню эти слезы и возгласы облегчения, после каждого звонка Старца. Он обладал рассуждением, и не занимал ничью сторону, чтобы не обострять ситуацию и не потакать чувствам.

Старец очень любил мою мать, и однажды сказал ей: «Приходи как-нибудь, моя догорая Эфи, приходи, — надо вырвать колючки из твоей души… Давай-ка почистим твой сад души, ведь его цветы начали увядать когда ты была ещё совсем маленькой, твой огород тогда уже осушили. Приходи, потому что если не придешь, то состарившись тяжело заболеешь, очень тяжело заболеешь».

К сожалению мама всё время откладывала эту генеральную исповедь, ведь мы зачастую отдаём предпочтение повседневным делам, а душой пренебрегаем. В итоге, это очищение, про которое говорил Старец, так никогда и не было предпринято, и Бог, по своей любви, устроил его по-другому. Много лет спустя случилось то, что и сказал Святой. В возрасте 70 лет у матери случился альцгеймер и деменция тяжелой формы. Теперь она прикована к постели и полностью зависит от помощников.

Грехи — змеи!

Однажды Старец в разговоре с матерью сказал следующее: «Сюда ко мне приходят на исповедь, и когда они исповедуют свои грехи, то у них изо рта вылезают змеи и громко падают на пол… Но когда какой-нибудь грех не хотят говорить, и умышленно его утаивают, то вижу как змеи собираются вместе, и снова заползают внутрь».

Эту историю мама мне рассказывала много раз, так это её впечатлило. Думаю, что раз змеи снова возвращаются в человека, то, значит, грехи того человека Богом не прощаются. Исповедь — это священное таинство Церкви, которое очищает душу человека от грехов. Но нужно иметь настоящее глубокое покаяние, сокрушение и переживание, что мы огорчили Христа. Только тогда мы набираемся сил, и чувствуем настоящее облегчение и радость. Бог хочет от нас чистой исповеди, то есть смирения и искренности. Иначе, мы отходим с неким неопределенным чувством вины и печали[44].

Как в кино!

Мама рассказывала нам, что Старец мог переноситься в разные эпохи прошлого и видеть, как в кино, происходящие там события. У нас в доме были разные древние предметы, вроде глиняных кувшинов и т. п., и Старец мог рассказать их историю.

Однажды он с матерью ходил по местам раскопок и, остановившись возле мраморного монумента, сказал: «Эфи, я сейчас вижу человека, который изготовляет эту статую. Ты не представляешь, какой это тяжелый труд, как он устает!». Тогда мать не могла понять этих слов, ей казалось это странным и невероятным.

Ревность

Поскольку у нас со Старцем сложилась некая особенная дружба, то когда мы приезжали к нему в Милеси, он оказывал нам особое внимание. По благодати он «видел», когда мы подъезжали к монастырю, и всегда посылал одну из своих келейниц нас встретить, она провожала нас прямиком к нему в келью, без очереди. Старец особенно любил мою мать, которая и посещала его чаще всех нас.

В один из приездов, приближаясь к монастырю, она увидела выходившую из монастыря странную женщину, которая громко бредила как сумасшедшая. Мать разволновалась, и когда вошла к Старцу, то спросила об этом. Он рассказал:

Эта женщина издалека, живет в деревне, она повитуха. Пришла сюда со своим сыном и невесткой. Она рассказала кое-что о своей жизни, о проблемах, после чего я её спросил:

— Больше ничего не хочешь сказать?

— Нет, нет.

— Может быть тебя что-то тяготит?

— Нет.

— А там внизу, под маслиной, ты что сделала?

Её это всю передёрнуло, она стала выпрашивать у Бога прощение. Потом всё мне рассказала. Дело было в том, что она сильно ревновала к своей невестке, и не хотела её видеть возле сына. От этой ревности она душила её младенцев при родах! И сделала это аж три раза, говоря потом, что они так и родились мёртвыми. Младенцев она относила за деревню, и там закапывала у маслины. Я дал ей совет, а молодых попросил простить её, и продолжить жить вместе. Ревность может дойти до великих зол, так и эта женщина из ревности думала, что у неё отбирают сына.

Отчитка

Однажды в одном их храмов в Аттике мы с матерью увидели, как священник читал над бесноватым экзорцизмы. Пока он пытался изгнать из него злых духов, человек бился по полу и рычал. Мы