— Ты думаешь, что ваше трио все еще возможно? Может, Виктор Сергеевич решил, что тебе с Артёмом лучше. Ты тянешься к нему, и он это видит.

— А еще он видит, как я люблю их обоих! — повысив голос на подругу, я вскочила на ноги. Рита всплеснула руками и фыркнула. Я не хотела думать об этом, не желала, чтобы смутные мысли в роде той, что озвучила Рита, разбивали мне сердце.

— Я всего лишь предположила, что ты так взъерошилась, — Рита тоже встала со своего стула и подошла ко мне практически вплотную. Положив обе руки мне на плечи, она будто пыталась встряхнуть меня и привести в чувства. Возвратить в реальность, в которой столько боли от злых языков и выдумщиков. — Субботнее утро было не самым лучшим, оба Гроздьева чуть с ума не сошли. Что если это их общее решение, Ди?

— Тогда я точно никуда не поеду, — зло сказала я.

— Не говори ерунды, — буркнула она. — Я же тебе сказала не для того, чтобы ты так кардинально меняла решение. Всего лишь…

Но я не дала Рите договорить, перебила ее:

— Всего лишь поселила сомнения.

— Брось, — фыркнула подруга и отошла от меня. — Не руби с плеча, а хорошенько взвесь все за и против. Может быть, это действительно твой единственный шанс.

— На что шанс, Рит?! — возмутилась я. Внутри меня все кипело. Пристально посмотрев мне в глаза, Рита пожала плечами, будто ей было нечего мне ответить на это.

— У тебя есть время подумать. Мое плечо всегда твое.

Подруга вышла из моего кабинета, закрыв за собой двери. Я заметила, как любопытные сотрудники, которые сидели в общей зале, засматривались сюда, желая удовлетворить свое любопытство. Это еще одна проблема, с которой мы сегодня утром столкнулись с Витей. Коллеги скептически встретили меня, когда я шла к своему рабочему месту. Здороваясь со мной, некоторые девчонки смотрели на меня, как на инопланетянку. Было ощущение, что я стала подопытным кроликом, и теперь надо мной проводили эксперименты. На часах уже ближе к двенадцати, а я выходить из кабинета не хочу, только чтобы не видеть осуждающих лиц своих коллег. Мне все равно, но тем не менее это слишком задевало и игнорировать таковое положение становилось не так-то легко.

Погрузившись с головой в работу, я даже не заметила, как ко мне вошел Витя.

— Ты готова? — раздался его громоподобный голос. От испуга я передернулась на месте, и Гроздьев заторопился ко мне.

— Чего вы все такие резкие? — засмеялась я, а сама схватилась за грудь, потому что сердце зашлось ходуном.

— Прости, не хотел. Нам пора к врачу. Артём-таки сумел смыться с тренировок, ему дали пару часов. Он уже там.

— Да? — обрадовалась я, и тут же заторопилась, хватая свою сумочку. — Почему мне ничего не написал или не позвонил? — нахмурилась я, подхватывая Витя под руку.

— Сюрприз, — мой любимый улыбнулся. Я дико разволновалась. Трепет наполнял меня приятным ожиданием. И больше всего я хотела увидеть, как оба моих мужчин отреагируют на наше первое посещение врача…

Артём Гроздьев

Я слышал каждое слово Дианы, сказанное ею моему брату. Стоя у дверей в ванную, я не вошел, оставшись в тени. Их связь между друг другом меня поражала, и я все больше чувствовал свою вину за что, что посмел влюбиться в девушку.

Ее беременность… Черт бы побрал меня, но образ Лизы не покидал моих мыслей. Я боялся, что все могло повториться. Диана сильная девушка, но она даже не могла представить себе, что будет дальше с нами. Чей ребенок? Брата или мой? Как отреагирует Витя на факт, если малыш будет моим? А как отреагирую я, если все будет наоборот?

Мысли съедали меня изнутри, как будто кислота, попавшая внутрь, причиняли боль. Я так увлекся думками, что не вовремя среагировал на крутой поворот. Мою машину начало заносить. Закрутив баранкой руля, я отпустил тормоз, направляя колеса в противоположную сторону. Главное, не зацепить газон. Сука.

— Артём, блядь! Ты что творишь? — раздался в наушниках голос моего тренера.

— Я в порядке! В порядке!!! — заорал, разрывая глотку от слов.

Наконец, машина снова стала мной управляема. С визгом шин, я резко затормозил, а столп пыли по инерции рванул вперед.

— И какого хера ты остановился? — возмутился тренер. — Артем, на тебя смотрят спонсоры. Ты хочешь сорвать свои сделки с ними?!

— Нет, нисколько, Сергей Анатольевич. Я исправлюсь. Просто, — учащенно задышал я, облокотившись о баранку руля головой, покрытой шлемом. — Дайте мне пять минут.

— У тебя их нет. Ты отстал на двадцать секунд. Самый херовый результат, который был у тебя за весь период тренировок.

Блядь! Мысленно выругался я, затем снова завел машину, рванул на первую передачу рычаг и, не дожидаясь следующих отчитывающих слов от тренера, сорвался с места.

— Так-то лучше, сынок. Выброси из головы своих баб. Ни одна из них не стоит твоего кубка и всемирного признания, — тренер пытался подбодрить меня, но все вышло наоборот. Я приуныл, отчасти понимая, что Диана стоит гораздо большего, чем мой гребанный кубок, о котором я грезил с малых лет.

Спустя полчаса я нагнал потерянные секунды во времени и смог добраться до тройки лидеров среди тренирующихся. После финиша, я подъехал на истерзанной машине к пит-стопу. Заглушил ее, отдавая в надежные руки механиков. Девушки-болельщицы мигом окружили меня, а я не обращал на них внимания. Сегодня очень важный день: брат записал Диану к врачу, и я должен вырваться любой ценой, чтобы быть рядом с девушкой в самый волнительный момент в наших жизнях.

— Ай да молодец, Артём! — сзади раздался хрипловатый голос одного из спонсоров. Я обернулся в тот момент, когда его телохранители разогнали девчонок по разные стороны. Скептически осмотрев меня с головы до пят, мужчина снова пристально впился сощуренным взглядом в мои глаза. — Я уж подумывал отказаться от ставки на тебя, но ты…, — он ухмыльнулся и затряс указательным пальцем передо мной, будто хотел наказать за проступок, — больше так не делай, сынок, иначе я могу передумать в два счета.

— И вам не хворать, Вениамин. Я удивлен увидеть вас здесь.

— С чего это? Если мы с твоим братом еще повздорили, это не значит, что я готов подложить свинью своему любимчику, — ехидно засмеялся Бондарёв.

— Как ваша дочка? — я осторожно задал вопрос. Витя меня во всем просветил, что касалось открытого дела. Вениамин вряд ли знал, что я был в курсе каждого шага. Бондарев нахмурился, пождав губы в тонкую линию. Вскинул левую седую бровь, затем сложил руки на груди, и высокомерно бросил:

— В коме. До сих пор, — с каждом слове ни намека на сожаления. Я удивился, что родной отец так отреагировал. Другой бы на его месте не отходил от койки своей крохи. — Не будем о плохом, сынок, — разительная смена его настроения и темы, привела в восторг. Мастер маскировки истинного лица и эмоций.